Руги и русы

Лидер современных российских норманистов Л.С. Клейн тщательно скрывает свою политизированность – человек он сверхосторожный и грамотный. Но его ученики менее опытны, они нет-нет да и проговариваются. Один из них, И.Л. Тихонов, вспоминает, как Славяно-варяжский семинар в Ленинграде стал для студентов в 60-х годах XX века дозволенной антисоветской фрондой. Кто-то понимал это лучше, кто-то хуже, но понимали все. То есть научное исследование проблемы велось методами формальной науки, но цель преследовалась чисто политическая. В борьбе были все средства хороши. Например, в качестве аргумента использовали такой антинаучный прием, как ссылка на конспект К. Маркса «Тайная история дипломатии», где были переписаны русофобские пассажи маркиза Сегюра, а заодно сделан вывод о норманнском происхождении Руси. Но у Маркса хватило такта не издавать эту работу, а вот у Клейна и его единомышленников – нет, и они использовали антинаучный прием в научной дискуссии.

Подведем итог. Если говорить о политике, симпатии русских людей должны быть, конечно, на стороне патриотов, а не на стороне представителей противоположного лагеря. Но это вовсе не означает, что антинорманисты безусловно правы, а норманисты – нет. Просто необходимо вычленять ценные факты у тех и других и использовать их в интересах современной науки. То есть разделить научный аспект и политический.

С антинорманистами можно и нужно спорить, если у них есть ошибки (а они, конечно, есть), но спорить не как с врагами, а как со «своими» и исключительно в научной плоскости.

Но если мы переведем норманизм и антинорманизм в научную и неполитизированную сферу, то получим очень странную классификацию, которая не понравится норманистам.

Крайние фланги дискутирующих будут неизменны. На одном краю – норманисты Л.С. Клейн и Г.С. Лебедев, на другом – антинорманисты А.Г. Кузьмин и В.В. Фомин.

А вот Б.А. Рыбакова и Л.Н. Гумилева следует записать в представители некоего «третьего пути». Оба понимают, что тезис «варяги-русь» = шведы никак не укладывается в прокрустово ложе источников. Принятие положения о тождестве руси и шведов приводит к несуразностям, которые постепенно множатся. Придя к этому выводу, Рыбаков допускает тезис об одинаковости славян и русов (но этому опять же противоречат имеющиеся источники!), однако в то же время признает тождество Рюрика Новгородского и Хрерика Ютландского, то есть считает очевидным факт прихода скандинавов на Русь, вокняжение норманнской династии и захват ею Киева. От антинорманизма здесь только одно – самостоятельность племени русь, но это вытекает из анализа документов. Значит, по классификации норманистов, они должны признать Рыбакова своим, но этого не происходит. Следовательно, критерий классификации вновь лежит не в научной, а в политической плоскости.

С другой стороны, взгляды Л.Н. Гумилева на происхождение руси очень сильно сходятся со взглядами А.Г. Кузьмина, только Гумилев считает русов германцами, а Кузьмин – «северными иллирийцами» (в чем, на наш взгляд, не прав). Однако антинорманисты не признают Гумилева своим, да он и сам, похоже, считал такую «партийную принадлежность» неконструктивной и бессмысленной. Проверим, а как относятся к Гумилеву представители школы Л.С. Клейна? Вроде бы должны отнестись хорошо: ученый ведь объявил «русских» – «немцами»! А вот нет. Клейн и его последователи считают Льва Николаевича лжеученым и в соответствии с этим тезисом воспитывают студентов. Более того, Лев Самуилович строчил на Льва Николаевича публичные доносы на заре либерализма в начале 1990-х годов. Аргументы шли в ход вроде бы научные, но наукой тут и не пахнет. Признать Гумилева «своим» мешает всё та же идеология. Во-первых, Гумилев – русский патриот, во-вторых, он без должного почтения отзывался о хазарах (хотя откуда у Клейна хазарский патриотизм?), в-третьих, его концепция этногенеза кажется представителям противного лагеря очень вредной.

Вовсе особняком стоит группа авторитетных российских ученых, к которой принадлежит С.В. Алексеев – автор ряда замечательных работ по истории славян. Этих исследователей нельзя отнести ни к норманистам, ни к антинорманистам. Они нарочито дистанцируются от тех и других и занимаются научными разработками. Такая позиция вызывает уважение, и для написания академичных работ она образцова.

Однако она не дает понимания широкому читателю, что происходит в академической среде и кто есть кто. В данном случае «чистая» наука вознеслась над дрязгами представителей двух лагерей и как бы замкнута в собственном пространстве. Но ведь наука не оторвана от социальной среды, и читатель вправе знать, какие страсти кипят за дверями научных кабинетов… и как часто наука становится не «чистой», а «грязной».

* * *