Руина, Мазепа, Мазепинцы

же, когда Дорошенко, отдавшись Турции, перестал быть польским

подданным, царь мог бы так поступить, но не хочет без

королевского согласия. На это поляки заметили: принявши Дорошенка

под свою высокую руку, царь через то никакого права на Украину

не получит. Угодно было польскому королю поставить гетманом

в Украине Дорошенка, может король и переменить его, и вместо

Дорошенка дать гетманское достоинство иному лицу, а Украина

всетаки останется, как была, достоянием Речи Посполитой. И в

198

этом вопросе, как в вопросе о превращении Андрусовского

перемирия в вечный мир, не договорились тогда ни до чего важного

польские и русские дипломаты. Между тем бояре и на этот раз

повторяли перед польскими послами жалобы на пропуски в

написании царского титула и на разные укоризны против

московского царя и его державы, допускаемые в книгах, выходивших в

Польше. Поляки могли быть уверены, что бояре держат у себя

кое-что про запас на будущее время, чтобы, пользуясь случаем, завести старую песню, которая, как хорошо поляки помнили, во

времена Богдана Хмельницкого довела до войны между Москвою

и Польшею. К разрыву, однако, на этот раз не дошло; обе стороны

уверяли друг друга во взаимном союзе и доброжелательстве и

отложили толки об окончательном мире на будущее время.

IX

Свидание Многогрешного с подьячим Михаилом

Савиным, - Резкие отзывы гетмана. - Прием

Танеева. - Вопрос о Гомеле. - Первый разговор

Танеева с Нееловым. - Многогрешный опасается

соперничества киевского полковника Солонины. -

Разговор Многогрешного с нежинским протопопом. -

Известия о буйном поведении гетмана. - Царская

грамота гетману Многогрешному. - Вторичный

приезд Танеева. - Недоверие гетмана к Москве. -

Смелая и резкая речь гетхмана Многогрешного, произнесенная Танееву. - Второй разговор Танеева с

Нееловым. - Ночное совещание у обозного Петра

Забелы. - Последнее свидание Танеева с

гетманом. - Отъезд Танеева.

Над гетманом Демьяном Игнатовичем Многогрешным

собиралась грозная туча, а он не замечал ее и не чувствовал ни в чем

ее приближения. Дни его гетманства были сочтены, а он того не

предвидел.

В описываемый нами век в Малороссии всякое

начальствующее лицо, и старейшее, и меньшее, было выбранное, поступление

его в должность зависело от воли подчиненных. Сообразно

древним народным правам и обычаям, начальствующая особа должна

была держать совет с подчиненными. Но на деле выходило, что

как только такая особа получала власть, достававшуюся по выбору

подчиненных, так уже начинала считать себя в праве действовать

самовластно и, при случае, позволяла себе самые деспотические

выходки. Главною причиною этого было то, что получившее по

выбору должность лицо должно было опасаться более гнева

высшего своего начальника, также выбранного, чем нерасположения

к себе своих подчиненных. Выбранный в своей сотне, сотник

делался самовластным господином над сотнею, но зато старался

угождать своему полковнику, подчинялся его произволу и рабо-

199

лепствовал перед ним; законное поступление полковника в свою

должность не могло совершиться без воли гетмана, но зависело

также от желания полчан иметь его своим полковником; однако, более или менее прочно укрепившись в должности, полковник

был в своем полку такой самовластный господин, как

средневековый феодальный барон, хотя, в свою очередь, всегда мог

ожидать над собою деспотических выходок от гетмана. Еще шире это

проявлялось в поведении гетмана, как главы целого края. Гетман

юридически не был неограниченным государем: с одной стороны, он не смел начинать ничего важного без совета со старшинами, а в особенно важных случаях - без генеральной рады, куда

сзывались все козаки; с другой, он должен был относиться за

окончательным разрешением к государю через посредтво

малороссийского Приказа. Но это не мешало гетману, при случае, делать

такие выходки, на какие мог иметь право только ни от кого

независимый деспот. Грубость нравов того времени располагала к

этому. Демьян Игнатович был человек нрава вспыльчивого и при

том нередко бывал пьян, а потому несдержан ни на язык, ни на

руки; возвышение избаловало его скоро, царь был к нему

милостив, и он стал показывать себя в поступках и речах человеком

вольным и сильным. Все вокруг кланялось ему; но зато кругом

него все было пропитано коварством, и много охотников было

погубить его. Между тем положение края было самое смутное и

шаткое; малороссияне сами не знали, что с ними будет, в ту или

другую сторону выгоднее будет им обратиться. В таком положении

понятно, что главе такого края могли беспрестанно угрожать

нежданные перевороты, и как бы он ни держал себя, всегда бы

нашлись им недовольные. И гетман Демьян Игнатович возбуждал

против себя много недовольных, да вдобавок своею

несдержанностью сам давал этим недовольным повод при случае копать

под ним яму. Надобно, однако, заметить, что гетман Демьян

Игнатович, при своей вспыльчивости и нередко грубости, не показал

тех черт хитрости и коварства, которыми отличились многие

малороссийские исторические деятели той эпохи. Напротив, сколько

можно проследить его деятельность, он, казалось, был человек

прямой и добродушный.