Руина, Мазепа, Мазепинцы

на своего гетмана за подданство Турции. Из Подолии, - страны, населенной малороссиянами, но уступленной Польшею Турции, приносились ужасающие вести о жестокостях бусурман над

христианскими жителями: церкви Божий обращались в мечети или

кладовые, запрещался церковный благовест, малых ребят брали

от родителей, не дозволяли жениться, крестить младенцев, хоронить умерших, не заплатив наперед положенных за то пошлин.

Наказывали по одному подозрению, ввели круговую поруку, невинный отвечал за виновного: ушел самовольно какой-то мещанин, вместо него посадили в тюрьму другого и заставили заплатить

порядочную сумму. Запретили христианам свободную торговлю

горелкою и пивом. <Заковывают христиан в кандалы, так что уже

в Подолии и железо вздорожало от потребности в кандалах>. Такие

толки кружились тогда в народной громаде и отвращали народ

от Дорошенка; между самими старшинами, которые, угождая

Дорошенку, на раде подавали голос в пользу Турции, нашлись сразу

такие, что были готовы служить видам московского государя.

Ближе всех к Дорошенку был тогда каневский полковник Яков Ли-

зогуб. Гетман отдал за его сына свою дочь. Лизогуб повел подкоп

под своего свата. Он начал с того, что послал к переяславскому

полковнику Дмитрашке Райче одного грека, переяславского

жителя, сообщить по секрету, что каневский полковник со всем

полком желает быть в подданстве у великого государя. Дмитрашка

Райча отправил присланного грека к Самойловичу.

- Как у вас дело делалось, расскажи? - спрашивал

Самойлов ич грека.

Грек сказал:

9* 259

- Лизогуб призвал меня к себе и говорил: приходят на нас

лихие времена, разволокут турки всех нас врознь. Я бы хотел с

городом Каневом и со всем моим полком отступиться от Доро-

шенка, да не смею у великого государя милости просить.

Самойлович послал об этом известие в Москву, а из Москвы, 16-го января 1673 года, отправили в Батурин подьячаго Семена

Щоголева с указом гетману, если подлинно окажется, что Лизогуб

хочет быть в подданстве у царя, то поручить ему уговаривать и

других полковников отступить от Дорошенка. Разом с тем

следовало узнать от Лизогуба, не хочет ли сам Дорошенко отступить

от султана. Самойлович должен был послать за этим к Лизогубу

верного и знающего человека со словесным наказом, но никак

ничего не доверять бумаге.

Самойлович тотчас послал к Дмитрашке Райче того же грека, который к нему приезжал, но в разговорах со Щоголевым гетман

не показал расположения вести с Дорошенком мирные

переговоры. Самойлович боялся, чтоб Дорошенко впоследствии как-нибудь

не вошел в милость у царя и не выпросил для себя гетманства

над обеими сторонами в Украине. Самойлович говорил

московскому послу, что предпочитает идти войною на Дорошенка. 30-го

января он отправил Щоголева самого к Дмитрашке Райче.

Щоголев виделся с Дмитрашкою Райчем в Киеве, и 14-го

февраля Диитрашко Райча сказал ему:

<Лизогуб со мною издавна в совете живет, а теперь учинился

сватом Дорошенку поневоле. Лизогуб присылал ко мне, чтоб я

отдал свою падчерицу за его сына. Я бы и помыслил так сделать, хотячи Лизогуба на сю сторону перевести; ло потом, через своего

зятя Ивана Гладченка, Лизогуб передал мне вот что: ездил он, Лизогуб, к Дорошеику спрашивать о женитьбе сына своего, а

Дорошенко и говорил ему: напрасно с Дмитрашкою родниться

хочешь, они люди богатые и спесивые, что тебе с ними в свойство

входить? Знать, Дорошенка не посмеешь просить, оттого, что он

гетман, а Дорошенко не побрезгует Яковом Лизогубом, его сыном, а у Дорошенка есть дочь! - После таких слов Яков Лизогуб

убоялся Дорошенка и тотчас же, не отговариваясь, женил своего сына

на дочери своего гетмана, а теперь Яков Лизогуб говорит: такое

со мною учинилось, чего моя душа никогда не желала>.

Щоголев обдарил Дмитрашку Райчу соболями, а Дмитрашко

Райча уехал в Барышевку, условившись позвать туда Щоголева

после того, как снесется с Лизогубом.

Щоголева позвали в Барышевку 28-го февраля, и тогда он

держал беседу с греком, воротившимся из Канева, куда посылал

его Дмитрашка Райча. Грек говорил:

- Лизогуб сказал мне: со всем полком готов царю служить, только без присылки сюда царского войска нам отлучиться от До-

260

рошенка невозможно. Он всеми силами своими оступит меня и

мучению паче других человек предаст за то, что я с ним в свойстве.

Рад бы я со всем своим домом и пожитками перебраться в сторону

царскую, да славу свою утеряю. Здесь я начальный знатный

человек и все люди нашей стороны меня слушают, и лучше будет мне, живучи на правой стороне, показать службу свою великому

государю. Уже и теперь люди нашей стороны, видя от турок утеснения, проклинают Дорошенка. Да и сам Дорошенко жалеет, что поддался

турскому султану, только не знает, что ему делать. Не дай Бог, коли

польский король станет совсем под данью у турецкого султана; тогда он должен будет делать все, что прикажет султан, и поляки

пойдут войною на царскую державу. - Подали питье; Лизогуб первую

чашу выпил за царя, вторую за гетмана Самойловича и потом

произнес: <пусть бы великий государь присылал многочисленную рать

в Украину, пока турские войска не пришли. Ни один город, кроме