Руина, Мазепа, Мазепинцы

и там произнесена была присяга. Приводил всех к ней

архиепископ Лазарь Баранович по чиновной книге и по записи, написанной под статьями.

На другой день, в воскресенье, архиепископ освящал знаки

гетманского достоинства - булаву, знамя и саблю - и произнес

новоизбранному гетману пастырское поучение.

8-го марта боярин отправил в Москву известие об окончании

рады, не утаивши козацких домогательств о выводе воевод и своего

отказа на эти домогательства. И Демьян Игнатович отправил в

тот же день письмо к великому государю, расточал обещания

верной службы, не смел уже просить о выводе воевод и ратных

людей, а умолял указать, чтобы царские войска помогали

Украине, буде неприятель станет на нее наступать. Боярин послал

отписки в Чернигов, Нежин и Переяслав к воеводам, поручая

каждому привести к присяге Козаков и мещан своего края.

Марта 9-го боярин послал отписку и к Дорошенку, извещая о

совершившемся избрании, и просил Дорошенка вернуть на правую

сторону своевольников, перешедших на левую; при этом замечал, 164

что если через их упорство случится что-нибудь дурное, то

пролитая кровь взыщется Богом <на том, кто сей крови будет причинен>.

Написал в этот день к Дорошенку и Лазарь Баранович о том, как

было бы хорошо, если бы вся Россия была под властью

православного монарха, а под турком быть прямая беда: <пророчество у них, турков, есть, что имеют пропасть от русского народа; исполни Боже

то вскоре!” На сие дело да воздвигнет Бог силу Войска

Запорожского>. Написал к Дорошенку и его бывший наказной, теперь

поставленный с ним в равном достоинстве. Смысл письма его был таков, что было бы хорошо, если б малороссийский народ весь находился

под единым монархом, но видно - не такова воля Божия!

<Изволь, - писал он, - жить с нами по-приятельски; нам - под

великим государем, а вам под королем польским живучи, надобно

любовь иметь>. Он просил Дорошенка вывести из левобережной

Украины свои военные силы и грозил, в противном случае, взяв Бога

на помощь, с своим и с царским войском вывести прочь

неприятных гостей. Тогда же новоизбранный гетман известил о своем

избрании и непокорного ему лубенского полковника, убеждал его

отречься от Дорошенка, поступить под регимент Демьяна и принести

присягу на подданство царю; в противном случае: <пусть не

удивляется, если ему произойдет что-нибудь неприятное>.

8-го марта боярин одарил, по обычаю, гетмана, старшин и

полковников соболями, а его отдарили лошадьми. Наконец он

выехал из Глухова, провожаемый гетманом и старшинами за три

версты от города.

V

Отношения московского правительства к Дорошенку

после глуховской рады, - Архимандрит Гизель

ходатайствует за Тукальского. - Рада на реке

Расаве. - Отзывы о Турции в письмах с правой

стороны. - Сообщения в Москву статьи условий

подданства Дорошенка Турции. - Многогрешный

пытается склонить Суховеенка на царскую сторону. -

Суховеенко снова угрожает Дорошенку. - Переговоры

с Дорошенком об отпуске воевод. - Дорошенко

посылает на левую сторону Гамалею и Манжоса. -

Козловский сменяет в Киеве Шереметева.

Как ни противно должно было показаться Дорошенку избрание

Многогрешного, но московское правительство продолжало

показывать правобережному гетману дружелюбные отношения. В грамоте, посланной к нему от 26-го февраля, царь похвалял его за то, что он

не отдал татарам взятых воевод и просил Дорошенка отпустить их.

В марте киево-печерский архимандрит Гизель, посылая царю

Алексею Михайловичу в дар книгу свою о покаянии, под названием

<Мир человека с Богом>, пытался расположить царя в пользу мит-

165

рополита, Иосифа Тукальского, друга Дорошенкова, на которого в

Москве смотрели подозрительно. <Повели, государь, этого доброго

мужа посадить на митрополии в Киеве и надобное прокормление

сану его показать. Надеемся, что у Козаков тогда шатости не будет, и не станут они склоняться к соединению с турками, если

митрополит, по своем сане, будет сидеть в Киеве, да он и вашему

царскому величеству не окажется безпотребен; он муж зело ученый, рассудительный, искусившийся во всяких гонениях и иноверных

наветах>. Иннокентий Гизель в то же самое время силился

помирить с митрополитом Иосифом Тукальским архиепископа Лазаря

Барановича, которого письменно упрекал за то, что Лазарь

возбуждал неблаговоление к митрополиту и царя Алексея Михайловича, и

московских государственных людей, а в своей епархии запрещал

молиться за митрополита, тогда как митрополит всегда в

богослужении поминал архиепископа Лазаря, хотя и не признавал за ним

титула местоблюстителя. Митрополит, по уверению Гизеля, искренно желал присоединения правобережной Украины к царской

державе и располагал к этой мысли своими советами тамошних

генеральных старшин. Сам Тукальский апреля Ю^го писал к царю

Алексею Михайловичу, просил, чтоб ему дозволили водвориться в

своей митрополии и расточал желание, чтоб весь православный

русский народ, находящийся теперь во власти Речи Посполитой, присоединился к московской державе, с сохранением своих

стародавних прав и обычаев.

При всех таких посланиях и отзывах, дружелюбных к

московскому престолу, стремления Дорошенка и Тукальского