Руины Камелота

Габриэлла смотрела через свое собственное отражение в оконном стекле. Ее глаза были опухшими и покрасневшими. Она перевела взгляд на отражение Сигрид позади нее.

— В ту ночь, когда моя мать умерла, — мягко сказала она, — мой отец послал тебя погасить ее свечу. Он сам мне сказал. И ты говорила об этом тоже.

Сигрид кивнула.

— Да. Это был мой долг, не только перед мертвой королевой, но и перед Королевством. Это был первый шаг, чтобы объявить людям о ее убийстве.

Габриэлла повернулась и встретилась взглядом с Сигрид. Сигрид оглянулась на нее, выражение ее лица было напряженным и ожидающим, почти настороженным.

— Скажи мне, Сигрид, — тихо спросила Габриэлла, вглядываясь в лицо своей няни, — ты погасила свечу? Или она уже была холодной, когда ты пришла туда той ночью?

Возникла долгая пауза. Выражение Сигрид не изменилось. Наконец, она вздохнула и медленно ответила:

— Я погасила его. Я зажала пламя двумя пальцами. Я до сих пор помню ее тепло. Я плакала, принцесса, в тот момент, когда от свечи твоей матери в последний раз поднялся дымок и исчез.

Габриэлла продолжала смотреть в лицо Сигрид в поисках какого-нибудь признака лжи. Спустя мгновение она отвернулась к окну. Она сделала глубокий вздох и с усилием выдохнула.

— Милая моя, — сказала Сигрид, приближаясь к ней и взяв ее за плечи. Габриэлла уступила в этот раз и позволила своей старой няне принять ее в материнские объятия. — Не волнуйся. Не бойся. Молись. Если Бог пожелает того, наши близкие вернутся к нам. Мы скоро увидим. Дэррик снова зажжет свою свечу. В конце концов, это может только он, не так ли? Он действительно вернется к нам. Если Господь пожелает…

Габриэлла позволила Сигрид обнять ее, но не было никакого утешения в этом, и она не закрыла глаза. Ее взгляд был направлен в сторону темно-синего оконного стекла, глаза ее были красные, но теперь уже сухие. «Если Господь пожелает этого… вот чего я боюсь, — подумала она, но ничего не сказала. — именно этого я и боюсь…»

Томас и Язим провели ту ночь в тени мертвого замка. Его сломанные башенки и шпили возвышались черной громадой на фоне неба, закрывая луну. Время от времени налетал капризный ветерок, обрушиваясь на огонь и разбрасывая искры по всей поляне, поднимаясь вверх в колючие заросли древнего розария. Тернистые лозы обхватили соседний мост, почти похоронив его под собой, в то время как пышные цветы наполняли воздух тошнотворно сладким запахом.

— Ты веришь в привидения? — спросил Томас, поднимая взгляд на темные руины.

Язим пожал плечами.

— Возможно.

Они сидели в тишине, наблюдая как опускается ночь, слушая шум ветра в зарослях роз. Наконец, Томас снова заговорил.

— Оказалась ли права няня принцессы? Вернулся ли ее муж домой?

Язим покосился на своего спутника.

— А ты как думаешь?

— Не знаю, что и сказать.

Язим медленно кивнул.

— Молодой фельдмаршал вместе с главнокомандующим сэром Ульриком действительно достигли лагеря врага. Они занялись расстановкой войск и составлением плана нападения. Такие дела требуют продумывания почти до мелочей, и они потратили на это много недель. Армия распроложила по всей долине палатки, установила осадные машины таким образом, чтобы они внушали страх и трепет. Для изучения вражеских укреплений были разосланы шпионы. Все детали были тщательно учтены и распланированы. В конце концов, муж принцессы, Дэррик, потерял терпение в связи с тактикой Ульрика. Он почувствовал что-то неправильное, как и предупреждала его принцесса.

— Но вне всякого сомнения, силы короля значительно превосходили силы противника, — вставил Томас. — Те были просто сборище негодяев и крестьян, многие из которых были набраны против их воли. Что они могли сделать против хорошо организованной королевской армии?

— Так, конечно, и думал Главнокомандующий Ульрик, — согласился Язим. — Но фельдмаршал Дэррик отвечал за шпионов и то, что он услышал в их отчетах, насторожило его. Никто сегодня не знает подробности этих донесений. Может быть, Меродах заключил союз с иностранными державами, получив значительное тайное подкрепление, чтобы помочь ему свергнуть Камелот. Если даже так, то уже ничего нельзя доказать. Так или иначе Дэррик посоветовал Ульрику нанести удар скрытно, обойдя вражеские лагеря с фланга ночью, а не противостоять им лицом к лицу при дневном свете, каким был план Верховного Главнокомандующего.

— Но я догадываюсь, Ульрик отказался, — заметил Томас. — В конце концов, скрытность и хитрость вряд ли может быть тактикой благородной армии. Зачем прибегать к коварному нападению в темноте, когда можно полагаться на численную мощь и твердость убеждения?

— Из тебя получился бы превосходный Главнокомандующий, мой друг, — мрачно усмехнулся Язим.

— Увы, я не стал бы, потому что у меня самого нет таких убеждений. Я слишком заинтересован в целостности моей шкуры, чтобы рисковать ею ради Королевства. Но мы говорим о Камелоте. Мужчины действительно были готовы умереть в его защиту. Они считали это высокой честью.

— Умереть, да, — кивнул Язим, повернувшись лицом к огню, — но не идти на убой.

Томас медленно покачал головой.