Руины Камелота

— Захвачены или уничтожены, Ваше Величество. Ни одно не вернулось с нами.

Воцарилась долгая, гнетущая тишина, это почувствовали все в Приемном зале короля, понимая масштабность угрозы, с которой они теперь столкнулись.

— Ваше Величество, — осторожно сказал Персиваль, начальник дворцовой охраны, выступая вперед, — мы действительно оказались в очень плачевном положении. Нет никакой гарантии, что Меродах задержится, чтобы отпразновать свою победу. Даже сейчас, надо полагать, он готовится к походу на город.

Король Ксавьер взглянул на Персиваля так, будто эта мысль еще не приходила ему в голову. Выражение его лица не передавало ничего, кроме мрачной неуверенности, с сожалением и тревогой отметила про себя Габриэлла.

Наконец, король отвел взгляд, озабоченно нахмурившись.

— Что ты предлагаешь, Персиваль?

— Я не вижу других вариантов, Ваше Величество, — объявил нерешительно Персиваль. — Мы должны покинуть замок.

Король как громом пораженный сидел на своем троне, еще больше нахмурившись.

— Бежать, ты предлагаешь? Но, я уверен, в этом нет необходимости…

— При всем уважении, сир, — мягко вмешался Тоф, — у нас осталось едва ли достаточно людей, чтобы выставить стражу на городских стенах, если только мы не начнем вербовать детей и стариков. Мы не можем отбить атаку любой значимой силы, ни противостоять решительной осаде города. Бегство, на самом деле, наша единственная реальная возможность.

— Но, — сказал король, наморщив в смятении лоб, — что будет с народом? Если нас не будет здесь, чтобы защитить их…

— На самом деле, Ваше Величество, — Персиваль тщательно взвешивал слова, — для них будет даже лучше, если вы не окажетесь здесь. Надо полагать, именно вы являетесь целью этого злодея, не замок и не город. Если вы будете править втайне, хотя бы ненадолго, Меродах, возможно, сам освободит город.

— Это безумие! — внезапно воскликнула Габриэлла, не в силах сдерживать себя больше. — Он уничтожит все и всех в пределах городских стен! Этот человек не жалеет городов, которые остались незащищенными и не представляют никакой угрозы! Вы слышали, что он сделал с Дэрриком! То же самое он сделал с каждой деревней и городом, которые встретились ему на его кровожадном пути! Он сжигает и уничтожает скорее ради своего собственного удовольствия, чем ради какой-нибудь стратегической выгоды! Он настоящий безумец!

— Ваше Величество, — мягко начал Тоф, — для нас осталось очень мало вариантов. У нас просто не хватает людей, чтобы организовать серьезное сопротивление.

— В этом городе есть не только мужчины, — в негодовании Габриэлла внезапно вскочила на ноги. — Если предоставляется выбор: бежать, спрятаться или сражаться, я осмелюсь предположить, что каждый мужчина, женщина и ребенок внутри этих городских стен выбрали бы последнее!

— Но мы не сможем победить, принцесса, — сурово возразил Персиваль.

— Тогда мы умрем с честью! — воскликнула Габриэлла, отвергая его слова. — Лучше так, чем жить в трусости!

— Дочь, — обратился король, поднимая глаза туда, где она стояла. Его голос звучал с нежностью, но твердость уже вернулась к нему. Принцесса остановилась, едва сдерживая ярость, а затем снова посмотрела на отца.

— Дочь, скажи мне, ты сможешь встать среди народа и сказать любой матери, что скоро она увидит своего ребенка убитым ради чести?

— Я сама теперь мать, ты, возможно, помнишь, — ответила Габриэлла, дрожа от гнева и страдания.

— Я хорошо это помню, дорогая. Но прежде всего ты принцесса, и тебе как таковой хорошо известны такие вещи, как потеря и жертва. Другим, кто ниже тебя, возможно, нет. Ты готова сделать этот выбор за всех? Готова ли ты приказать им всем пойти на смерть и предать смерти их детей? Некоторые из них действительно решат остаться и бороться, но еще многие могут пойти с нами, если мы покинем город. Крепости могут вместить сотни, если это необходимо, какой бы продолжительной осада не была. Тем временем, другие будут прятаться в окрестных поместьях и деревнях у дальних родственников, в безопасности от того, что может случиться с этим городом. Сможешь ли ты забрать у них эту возможность? Скажи мне!

Габриэлла почувствовала, как тяжесть слов ее отца опустилась на нее словно песок. Она пыталась сопротивляться, но медленно, с грустью она поняла, что он прав. Ее колени ослабли, и она села обратно на свое место.

— Иногда, дочь, — тихо сказал король, — быть принцессой, и королем, и королевой означает нечто большее, чем пожертвовать своей жизнью. Иногда, для спасения всех это означает пожертвовать своим благородством.

Лицо Габриэллы стало серьезным при этих словах, но она не ответила. Она схватилась за ручки своего трона так крепко, что костяшки пальцев побелели.

— Как скоро мы можем отправиться в путь? — спросил король, обращаясь к Персивалю.