Руины Тиррэн Рина. Пламя на углях (СИ)

Мирэд часто думал о том, как бы сложилась его судьба, родись он в семье не господина Эрланса к’Сазарена, а какого-нибудь обычного городского разнорабочего. Что было бы тогда? Каким бы он был тогда? Попал бы к тёмным или работал бы в придорожной таверне? Наверное, всё же второе — в Чёрный Совет его привела сестра, познакомившаяся с Тамерзаром на одном из устраиваемых Змеиным Советом балов. Кто-то из древних, служивших Госпоже Смерти уже сотни лет, говорил, что если быть её воином — твоя судьба, то рано или поздно дорога приведёт тебя к воротам Малахитовой Резиденции, но Мирэд не знал, верить ли в это. Ровно, как и не знал — его ли эта судьба?

Он потряс головой, выжал мокрые волосы и поднялся на ноги. Было паршиво, Аин-Зара шипела бесконечные нотации, а тот, за дружбу с которым он боролся с собственной кровью, по сущей глупости всё больше отдалялся от него.

Обрадовало этим утром лишь то, что гостеприимные руссы вняли просьбам грязных и немытых тёмных и проводили отряд к какой-то малоприметной бухте всего в десяток метров шириной. Она напоминала большую неровную каплю и с двух сторон была окружена невысокими серовато-сизыми скалами, к концу бухты сужающимися и практически перекрывающими приток воды. Войти сюда на корабле было невозможно.

Руссы оставили их у воды и отошли в сторону, к самому началу скал, уселись на песок и завели тихую журчащую беседу на своём наречье. Если Мирэд правильно помнил то, что рассказывал ему Зенор, оно называлось лионка. Несмотря на то, что тёмные считались здесь гостями, сопровождающие продолжали за ними следить.

Мирэд отошёл в сторону, почти к самому краю бухты, скоро сбросил с себя одежду, скинул зашипевшую Аин-Зару на песок, куда едва набегали мелкие волны, и, сделав буквально пару шагов, нырнул в воду.

Всего пара метров золотого песка, где воды было едва ли по щиколотку, а после земля резко уходила из-под ног. Мирэд сделал мощный гребок руками, уходя ещё глубже, и распахнул глаза. Вода была прозрачная, светло-светло голубая, отливающая лёгкой морской зеленцой. На много метров вниз её золотом пронизывали солнечные лучи, и, казалось, почти достигали заросшего зелёными нитями водорослей каменистого дна. На руках играли белые пятна бликов, вода была удивительно тёплой — в Каре такой не бывало даже в роэнан, по крайней мере, на севере. Мирэд словно плыл сквозь жидкое, ещё не застывшее желе — уже не кипящее, но и не растерявшее своего жара. Мимо пронеслась серебристая стайка рыб с жёлтыми плавниками. Мирэд повернул голову, следя за их передвижением, и увидел, как они ринулись к Зенору.

Чаррусс плыл над самой глубокой частью бухты, там, где вода насыщалась тёмной железной лазурью. Рыбы вились вокруг него, то сужая, то расширяя круги, и он сам казался огромной гибкой рыбой. Его бирюзовая кожа была лишь на несколько оттенков темнее воды, и оттого он почти сливался с ней. Выдавали его лишь волосы, набухшей тёмно-русой пряжей вившиеся вокруг головы. Он продвигался вниз плавными, сильными гребками, казалось, что раненная рука совсем ему не мешает. Жабры на его шее поднимались и опускались, от них взлетали вверх мелкие пузырьки. Сейчас он был одним из них, одним из руссов, сыном океана и моря. Мирэд впервые задумался о том, каким бы был Зенор, если бы родился не полукровкой? Были бы его волосы белыми, синими, светло-голубыми, как у вождя Водного Вихря? Проступал бы острее пластинчатый рыбий хребет на его спине? И какой она была — его мать, женщина, которую он так хотел найти?

Мирэд отвернулся и несколькими сильными движениями поднялся на поверхность, глубоко вдохнул влажный горячий воздух. Покидать бухту не хотелось, но дела тоже не ждали. Они приехали сюда не купаться.

На берегу он наскоро обтёрся старой рубашкой и натянул чистую новую — ту самую, в корой прожёг дырку ещё в «Красном Змие», тут же закатав рукава по локоть, затем, после недолгих поисков, обнаружил шейный платок, который ему ещё год назад подарила сестра, и который он так ни разу и не надел. По её словам такие платки были последним писком моды среди знати, но Мирэду не сильно нравились эти абсолютно бесполезные куски ткани — они толком не грели и были весьма сомнительно привлекательны внешне. Однако сейчас он пригодился: Мирэд, промучавшись несколько минут, повязал его на голову, чтобы солнце не так пекло. Волосы он оставил распущенными, и теперь они липли к шее, скрывая пятно ожога — надеть мундир сейчас было бы смерти подобно, а хвосты импровизированной косынки хоть и были длинными, всё же не могли скрыть то, что не должно было оказаться на виду. Можно бы было, конечно, употребить шейный платок по назначению и повязать на шею, но это выглядело бы слишком подозрительно — тот же Вард не преминул бы спросить, с чего это Мирэд принарядился.

Сапоги он тоже решил пока не надевать, и теперь грел босые ступни в тёплом золотистом песке.