Руины Тиррэн Рина. Пламя на углях (СИ)

1) На данный момент в Странном мире идёт уже четвёртая эпоха. Сначала была Эра Сотворения, которая длилась семь тысяч лет. В это время по преданиям Семеро сотворили, а потом доводили до совершенства мир, а драконы и драконьи маги не были редкостью. Потом шла Эпоха Магии — две тысячи лет, в которые происходило активное развитие магии, создание многих заклятий, активное деление на страны, открытие новых земель, в это же время жили самые сильные маги. Затем был Век Цветения, полторы тысячи лет развития промышленности и военного дела, осваивание неосвоенного, которые кончились двухвековой Серой Войной. Нынче же идёт эпоха Серой Войны, и летосчисление ведётся от её завершения.

2) — Ты точно уверена, Белая Медуза? Отец Океан не будет вечно помогать тебе.

— Я уверена. Я скоро вернусь домой, Сын Океана. Не волнуйся.

========== Глава VIII. Стоило ли знать? ==========

34 день элэйнана 1069 года от Серой Войны; Замок Лиррэ, Лэсвэт, Странный мир

Весь прошедший день Серафима лежала пластом, не предпринимая попыток встать и хоть чем-нибудь заняться. Голова болела сильнее, чем обычно, Хроники она больше читать не рискнула, и попросила Сильвестра, уже привычно проводившего её вчерашней ночью до комнаты, отнести их обратно в Библиотеку. Другие книги Серафима брать не стала, решив дать измученному организму хоть немного отдыха. На этом же настаивал и бдительно следящий за её состоянием Средний Магистр.

Несколько раз за день к ней заходил Велимир, возбуждённо лохматил когтистой пятернёй морковные волосы, из которых опять торчали медные рога, сверкал зелёными глазищами, чесал чешуйчатый нос и бил по полу длинным узким хвостом, весело рассказывая про каких-то вьёлов, которые должны были скоро прибыть в Замок Лиррэ по сверхсекретному поручению, о котором в письме упоминать было ну категорически нельзя. На вопрос, кто такие вьёлы, Серафима сначала получила удивлённый, потом понимающий взгляд («точно, я и забыл, что ты ещё ничего не помнишь!»), а потом довольно пространный ответ, из которого она сделал вывод, что они чем-то напоминают оборотней и превращаются в волков по собственному желанию, да ещё и сохраняя рассудок.

Брат попытался нарисовать вьёла в его волчьей форме, видимо, сочтя, что после его объяснений необходим и наглядный пример, но не слишком в этом преуспел — его художества не продвинулись с восьмилетнего возраста ни капли, и нарисованный волк был больше похож на громадный и кривой туго набитый колючий мешок с пятью корявыми палочками вместо ног и хвоста. Велимир на эти слова страшно обиделся, однако буквально через полчаса вновь вернулся, таща за собой Элин — как всегда не слишком довольную — и набор цветных карандашей. Сестра нарисовала вьёла куда как лучше, да и против обыкновения почти не фыркала. Серафима отметила про себя, что та всё-таки немного изменилась в лучшую сторону, и всё не так плачевно, как казалось ей ещё пару дней назад — земная Эличка до её комнаты бы и не дошла, а если бы и дошла, устроила бы грандиозный скандал.

В её версии вьёл был всё тем же чёрным меховым шаром с жёлтыми крапинками глаз, разве что более похожим на волка. На возмущения Велимира тем, что некий Сверр вовсе не такой толстый, она ответила ехидным: «Я художник, я так вижу», почёрпнутым из неизвестного источника, и гордо удалилась восвояси.

Эта перепалка Серафиму изрядно повеселила, и она сделала себе заметку пообщаться с этими непонятными вьёлами позже, когда они объявятся в Замке. Судя по поведению Мира, она была знакома с ними и раньше — значит, стоит поговорить. Возможно, она выяснит что-то о прошлом таким образом, раз эксперимент Магистра Курэ не удался. Разве что считать удачей эти видения и странное то ли имя, то ли какой-то иноязычный термин. Мирэд… Что же это такое? Или не что, а кто? Тот юноша со змеёй или та странная магия, что он творил над подсвечником? А может, это имя той женщины-силуэта или туманная темнота вокруг неё? В этом Серафима самостоятельно разобраться не могла, за неимением необходимого количества информации, а рассказать кому-то — почему-то по-прежнему не решалась.

Приходил к ней и Сильвестр, после вчерашнего вечера, видимо, до конца отошедший от её внезапного появления и ставший вести себя с ней чуть смелее, чем раньше… И, что радовало Серафиму, почти сведший на нет всю свою неясную и навязчивую нежную обходительность. По правде говоря, его поведение заметно напрягало и уже даже начинало раздражать — Серафима категорически не понимала, как ей следует вести себя с ним, чтобы не вызвать нового приступа внезапной хандры, непонятных взглядов или длительного молчания, которые частенько у него случались. Да, она понимала, что Сильвестру явно не хватало её прежней — той, помнящей всё, и старалась поумерить и свой яд, и недоверие, но такое его поведение обескураживало, ставило в тупик. Ей нечем было ответить на то тепло в его взгляде, она не помнила, не знала, что чувствовала к нему раньше, не могла до конца понять и что именно вкладывает в эти взгляды он.

Но спросить и услышать ответ готова не была.