Руины Тиррэн Рина. Пламя на углях (СИ)

Сильвестр принёс ей две полные тарелки пирожков с яблочным повидлом, наподобие тех, что они ели вчера — правда, вчерашние были с брусникой и малиной. Однако яблочные тоже оказались весьма вкусными — даже Марта Афанасьевна своей Эличке таких не готовила, на Серафиминой памяти.

Первая тарелка была съедена за приятным и непринуждённым душевным разговором о книгах, плавно перетекшим в беседу о красотах Лэсвэта, в результате которой Серафиме всё же удалось уговорить Сильвестра устроить-таки ей завтра конную прогулку по окрестностям Белозара. Он долго отнекивался, ссылаясь на её слабость после экспериментов Магистра, но с одним условием своё согласие всё же дал — он настоял на том, чтобы прогулка состоялась ближе к полудню, а не на рассвете, как изначально должна была. Мол, чтобы Серафима не подкашивала своё и без того подкошенное здоровье столь ранним подъёмом.

На этом они и договорились, а вечером, когда Серафима лежала без сна, тщетно пытаясь не обращать внимание на идущую кругом голову и провалиться в небытие, он даже принёс ей книгу со старинными сказаниями. Вот только прочитать их самостоятельно Серафима не смогла — строчки плясали и расплывались перед её глазами, и ей пришлось согласиться на щедрое предложение Сильвестра почитать ей вслух. Правда, на её согласие он отреагировал весьма неоднозначно, словно бы слышал его и раньше, и после такого же вопроса. Хотя, быть может, и слышал. Кто знает, какие у них были отношения до потери памяти? Все её размышления упорно приводили к этому вопросу, но об возможных ответах на него она думать не хотела.

Голос Сильвестра при длительном прослушивании оказался очень приятным, и Серафима сама не заметила, как уснула на очередном сказании о похождениях великого героя, жившего ещё в Век Цветения и бывшего одним из полководцев во время Серой Войны. Звали его Ларсенар, был он родом из одного селения, где поклонялись Огненной Деве, ныне известной как пламя — Элэйн. Обладал он так же немалым умом и хитростью, богиню свою очень любил, приносил ей богатые дары и служил верой и правдой. А однажды ему вздумалось принести ей диадему с кроваво-красными камнями, что принадлежала одной королевне, «красоту которой воспевали менестрели». Ларсенар, однако, справедливо рассудил, что его богиня лучше какой-то там королевны, и решил диадему похитить. А диадема была за семью печатями запрятана в королевской сокровищнице, ключа от которой не было, зато был хитрый, замешанный на магии механизм. Дослушать историю до конца Серафима уже не смогла — хотя ей и было очень интересно, она заснула под чарующий голос Сильвестра, на том моменте, когда Ларсенар добрался до подземелий королевского дворца, но еще успела подумать, что дочитать потом всё же надо.

Или попросить дочитать его.

Следующим утром Серафима проснулась неожиданно рано — рассвет за окном только разгорался, лениво расползаясь по небу тягучим огненным заревом, а на часах было всего около семи утра. Напрасно проворочавшись с полчаса, Серафима встала, доела вторую тарелку вчерашних пирожков, с заботливо поставленными Сильвестром термочарами (вызывать служанку с просьбой принести нормальный завтрак не хотелось — это заняло бы много времени), и, недолго думая, чем бы занять себя до обещанной поездки, направилась в замковую библиотеку.

Вчерашние легенды всколыхнули воспоминания о Пророчестве, и она решила всё же попытаться накопать про него хоть какую-то информацию, пока у неё есть свободное время. Чувствовала она себя при этом маленьким непоседливым ребёнком, пытающимся залезть в ящик отцовского стола, несмотря на предупреждения родителей о последующем наказании.

Библиотека встретила её тишиной, не нарушаемой даже шелестом страниц. Во-первых — время было довольно раннее, хотя Замок и начинал сейчас потихоньку просыпаться, а во-вторых — её посещали довольно редко. Слуги сюда не допускались, у Магистров не было времени читать, а летописец Маур Нарт — автор последних Хроник Лэсвэта — сидел в смежном помещении и выходил оттуда, только чтобы поесть и поспать, если верить тому, что рассказывал о нём Сильвестр. Хроники выставлялись в отдельном зале недалеко от него. Для начала Серафима отправилась туда: быть может, информация о Пророчестве упоминалась и после тысяча шестьдесят четвёртого года или в конце него?

Беглый осмотр ничего не дал. Через несколько часов, пролистав все Хроники до тысяча шестьдесят девятого включительно, Серафима упала духом. Везде упоминались лишь последствия его нахождения, например ежесезонные собрания представителей вновь окрепшего Финнского Альянса — союза всех стран этого материка, куда входил и Лэсвэт, и повышение его политической значимости.

Это казалось странным — такая важная вещь, как великое Пророчество и никакой информации? Или, возможно, ему посвящена какая-то отдельная книга, а может, приведён и его текст?