Руины Тиррэн Рина. Пламя на углях (СИ)

Всё разворачивалось быстро, слишком быстро: вот Водный Вихрь падает лицом вниз под случайным ударом кого-то из наёмников, падает, продолжая судорожно сжимать пальцами сверкающий Артефакт; и тонкий звон, когда Артефакт разбился о каменный пол, затерялся в шуме боя, и Квэарр скорее почувствовал его, чем услышал на самом деле; вот из-под упавшего тела словно нехотя вырываются потоки воздушной магии, медленно, но неотвратимо превращаясь в смерч и начиная поглощать всё вокруг; вот Фирэйн, добрый верный друг, не раз спасавший ему жизнь, вместе с наёмниками сметается этим смерчем, а тот, пульсируя и мерцая, разворачивается по спирали и захватывает всё больше пространства.

В этот момент Квэарр не чувствовал ни капли жалости к своим бывшим соотечественникам. Элфанис уже давно не был его домом. А Фирэйн… быть может, он ещё возродится? Было бы больно потерять последнее близкое существо. Арэ спокойно живёт на Элфанисе и проклинает сбежавшего брата, не его Светлейшая давно мертва, а теперь ещё и единственный друг сгинул из-за проклятой магии, почти такой же, что сейчас вновь яростно клокочет по венам — впервые за семнадцать лет. Вард, пытаясь избежать волны, прыгнул в сторону, прямо на пискнувшего Зенора, и закрыл его собой, вжав того в пол. Глупый, верный, на всё готовый ради друзей. Смешной… Хотя, что сейчас делает сам Квэарр? Не глупость ли? Пожертвовать её подарком, что бы спасти своих даже не друзей, а лишь знакомых тёмных?

Он широко шагнул вперёд, навстречу смертельной опасности, совсем не чувствуя страха перед скорой встречей с Госпожой, чувствуя, как замедляется для него время. Даже если не успеет — что с того? Может и воскреснет, а если нет — кто будет плакать о нём? Фирэйн может и не вернуться, а после ухода Светлейшей он всё равно лишь существует, но никак не живёт. Его жизнь оборвалась с её гибелью. Семеро, какая патетика… И вовремя, как всегда. Когда же ещё вспоминать прошлое, как не теперь, да…

Квэарр рванул серьгу из уха, в кровь раздирая мочку, швырнул себе под ноги, с силой припечатав каблуком треснувший голубой камень. Пока не пожалел, пока не бросился на пол — собирать осколки единственного сокровища из элфанисской жизни.

Светлая Иллирия, едва вошедшая в свою комнату после визита к раздосадованному очередной напастью брату, внезапно рвано вдохнула, обхватив себя руками, и сползла по стене на мраморный пол. Её красивое лицо побледнело, по цвету сравнявшись с мелом, зрачок сжался до крошечной точки, а радужку заполнил яростно полыхающий голубой свет. Она на секунду прикрыла глаза, а затем, даже не пытаясь подняться, поползла вперёд, цепляясь скрюченными пальцами за гладкие камни, за мебель, ломая ногти и кривясь от раздирающей сознание боли… Лишь бы добраться, лишь бы успеть…

Магический щит прозрачной мерцающей плёнкой вырастал из-под сапог Квэарра. Но слишком медленно. Слишком слабо. Такой щит не отразит волны Артефактной магии. Такой щит даже Режущее Дуновение не отразит… Неужели и она отвернулась от него? Неужели её магия больше не защитит его? Хотя на что он надеялся: магия мёртвых редко когда действует. Квэарр прикрыл глаза, не зная, сколько ещё мгновений у него осталось. Мысли носились в голове со скоростью молний. Он решительно проник в плетение магического щита, подпитывая его своей магией — хоть где-то пригодился его дар, дар видеть узоры чужих заклятий. Плетения чар были ему не знакомы, хоть когда-то давно ему и казалось, что он знает их все, действовать пришлось наугад. Видно совсем разучился творить магию за семнадцать лет, раз не смог распознать рисунок обычного щита-оберега. Впрочем, щиты ему никогда поддавались…

Иллирия подползла к шкафу, уже не сдерживая выступивших на глазах слёз. Тело ломило, корёжило, выкручивало, оно не привыкло, оно позабыло всё. Не вовремя, слишком не вовремя сработало колдовство. Жив ли он ещё? Она с трудом поднялась на трясущиеся ноги, цепляясь за светлое дерево. Быстрее, быстрее… Дрожащими руками выдвинуть потайной ящик, растереть голубые лепестки между пальцами, вдохнуть полузабытый запах, прокусить запястье и дышать, дышать, дышать запахом свежей крови и засохших цветов, набираясь сил. Рвануть створки окна, впустить воздух в комнату, чтобы растрепал волосы, чтобы донёс и окунул её в цветущий ветер.

Отзовись, отзовись вся жизнь острова, помоги не сломаться!.. Пошарить рукой в ящике, достать флакон с той, другой кровью, её и его. Капнуть и своей, бросить лепестки да выпить залпом. Кровь морской солью и горечью золы отдаётся на языке…