Руины веры

— Ну, надо же, — Райан качает головой, — мне уже показалось, что ты знаешь все и обо всем.

Издеваемся, значит? Ладно, мне безразлично.

Игнорирую последнее замечание и продолжаю:

— Коэн — самопровозглашенный король, его слово всегда последнее, тебя он уважает, но если твое мнение идет вразрез с его собственным, прислушиваться не станет. Тогда почему Пол еще жив?

Кажется, мне в очередной раз удается его удивить, потому как ехидное выражение покидает лицо Кесседи, и он снова становится серьезным.

— Потому что, как ты говоришь, “волшебных связей” в следственном изоляторе у Фреда нет. Они есть у меня. Один из охранников мне должен, и Коэн хочет, чтобы я попросил его об “услуге”.

— И убийство входит в его спектр услуг? — уточняю. Тут речь не в человеколюбии, просто убийство ценного заключенного, способного сдать подельников, может принести неприятности исполнителю, самое меньшее — лишить теплого рабочего места.

— Он обязан мне жизнью, — отвечает Кесседи, будто это все объясняет.

В Нижнем мире живут по понятиям, ну, конечно же. Мою жизнь никто никогда не спасал, поэтому на эту тему мне задумываться не приходилось.

Погодите-ка…

— То есть, хочешь сказать, раз я спас тебя вчера, тоже могу попросить тебя кого-то убить? — несмотря на сложившуюся ситуацию и тему, которую мы обсуждаем, мой голос звучит весело. Ты спасаешь кому-то жизнь, а потом он отнимает чужую жизнь за тебя. Круговорот смертей в природе. Маразм какой-то.

Райан моего истерического веселья не разделяет и заметно мрачнеет.

— Попросишь? — спрашивает прямо и напряженно.

Мне становится не по себе.

— Я тебя вчера спас, ты меня вчера же прикрыл, — говорю быстро, чтобы закрыть тему раз и навсегда. — Мы в расчете, — при учете того, что сделал бы со мной Коэн, если бы что-то заподозрил, Райан, на самом деле, мне ничего не должен.

Его лицо светлеет. Он молчит несколько минут, запрокинув голову и смотря в редкие облака над головой, потом спрашивает:

— А ты-то сам, что думаешь, умник?

Похоже, так сосед и будет теперь меня звать. Ненавижу клички, но эта не худшая из возможных. Спорить настроения нет.

— Я думаю, что судьба Пола меня мало волнует, — нет смысла кривить душой. — Убить его — обезопасить себя на некоторое время. Но, насколько я понимаю, вы здесь давно? — дожидаюсь кивка и продолжаю: — Отсутствие движения — это смерть, просто отсрочка, — четыре однообразных года на заводе почти превратили меня в зомби. — Место все равно нужно менять. Ты сам говорил, что Коэн во всем ищет смысл, так вот, я считаю, что убивать Пола смысла нет.

— Именно это я ему и сказал, — соглашается Кесседи. — Только Фред и не подумал слушать.

Молчу и раздумываю, как быть. Мне действительно плевать на арестованного члена банды, но и нет причин желать ему смерти. Если Коэн послушает Кесседи, и мы уйдем из дома Рынды и Гвен, мне это определенно на руку. Кто знает, вдруг тогда главарь выйдет на связь с таинственными “богатыми друзьями”.

— Коэн не послушал тебя, потому что в первую очередь ты не хочешь убивать Пола, — говорю.

— С чего это ты взял, умник?

— Ваш спор вывел тебя на эмоции, — это очевидно.

Райан достает из кармана сигареты и снова закуривает. Ненавижу запах дыма. Отодвигаюсь подальше. Раздумываю пару мгновений, потом и вовсе поднимаюсь на ноги. Миссия выполнена: информация получена, Кесседи немного отвлекся и перестал психовать, а значит, сможет поговорить с Коэном спокойно и донести до него свои веские аргументы.

— Пожалуй, пойду, — говорю, убирая руки в карманы и делая шаг по направлению к дому.

— Валяй, умник, — кривится Райан, но вполне себе добродушно.

Как старому другу, ну надо же.

13.

Возвращаюсь. Рид у дверей интересуется, что там с Райаном, но только дергаю плечом:

— Нормально, — и, все так же фальшиво прихрамывая, плетусь в свой отсек.

В подвале тишина, очевидно, все улеглись спать от греха подальше. Отличная идея, мне она нравится. Глаза слипаются. Мало того, что ночка выдалась бессонная, так еще и нервная.

Вешаю куртку на крючок и ложусь. Когда Кесседи вернется и переубедит Коэна, меня, наверняка, кто-нибудь разбудит и велит собирать вещи. Поэтому стараюсь выбросить из головы все мысли и заснуть. Если нам придется уходить в спешке, кто знает, когда удастся поспать в следующий раз.

***

— А тебе кто-нибудь нравится в школе?

Девочка расчесывает свои длинные волосы перед зеркалом, и так и замирает с расческой в руках.

— Мама! — восклицает возмущенно, а щеки алеют.

— Нравится, — решает мать, стоящая у окна с лейкой в руках, она пришла в комнату дочери, чтобы полить цветы.

— А вот и нет! — упирается девочка. Ей, и правда, нравится одноклассник, но признаться в этом матери — ни за что!

— Расскажи мне, — женщина улыбается, оставляет лейку на подоконнике и устраивается на краю кровати, застеленной покрывалом нежно-розового цвета. — Первая влюбленность — это так чудесно.

Девочка краснеет еще больше. Она даже подружкам не рассказывала о своей тайной симпатии, а тут…

— Лаааадно, — сдается, откладывает расческу и поворачивается к матери на крутящемся стуле. — Его зовут Шон, мы в одном классе по математике.