Рука на пульсе. Случаи из практики молодого врача, о которых хочется поскорее забыть

Когда люди приближаются к смерти, их мучают, как правило, одни и те же симптомы. Главный из них – боль.

У этой пациентки, судя по всему, ничего не болело, ничто ее не беспокоило. Тем не менее мне нужно было знать наверняка, и я решила спросить у нее напрямую:

– Сара, вы напуганы?

Она еще раз почти неуловимо покачала головой. Может, изнуряющая усталость не оставила места для страха? Или же она начала воспринимать смерть как избавление от мук? Хотя смерть пациентки была неотвратимой, пока что у нее не наблюдалось тяжелых симптомов. Я спросила, не против ли она, чтобы я поговорила с ее родными, и, заручившись согласием, мы удалились в типичную крохотную комнатушку, которую в учреждениях НСЗ обычно отводят для родственников больных.

Рак у пациентки, которой на тот момент исполнилось двадцать четыре года, обнаружили за год до этого. Операция, изуродовавшая ее тело, не помогла полностью избавиться от опухоли, которая, как выяснилось позже, уже успела проникнуть в различные части тела. Хотя химиотерапия и позволила выиграть немного времени, надежды на излечение она не принесла. Мать девушки вела разговор с невозмутимым лицом, тогда как брат с сестрой, склонив головы, рыдали, а отец отвернулся к стене, чтобы не встречаться со мной глазами. Еще один брат Сары находился за границей, в Южной Америке, но мать сказала, что он бросит все на свете и прилетит домой, если окажется, что Сара при смерти.

Врачи стараются не давать поспешных прогнозов. Если мы не способны точно оценить, сколько человеку осталось жить, – а чаще всего так и бывает, то избегаем строить предположения, которые в итоге могут оказаться ошибочными. Младшие врачи, еще не успевшие набраться того многолетнего опыта, что отточил чутье старших коллег, особенно остро осознают пределы своих возможностей. У меня опыта было совсем мало: шел четвертый год моей стажировки. Но стояла глубокая ночь, а мать Сары задала мне весьма простой и вместе с тем крайне важный для семьи вопрос. Следует ли молодому человеку покупать билет на ближайший рейс домой?

Если врач не способен точно оценить, сколько человеку осталось жить, – а чаще всего так и бывает, то он старается не строить предположения, которые в итоге могут оказаться ошибочными.

Я не обязана была отвечать искренне. Я могла уклониться от ответа, сославшись на собственную неопытность, и отложить этот неудобный разговор до утра, когда на работу придут более осведомленные коллеги. Однако такой вариант показался мне банальной трусостью. Пусть я и не могла их утешить, в моей власти хотя бы было сказать им правду. Не забыв предупредить о том, насколько сложно дать точный прогноз, я сказала, что да, брату желательно прилететь первым же рейсом, потому что его сестра очень больна и может умереть в ближайшее время. Более того, я бы не удивилась, если это произойдет в течение следующих нескольких дней.

На мгновение время будто замерло, после чего комнату сотрясло от всеобщего горя. Родные завыли от отчаяния. Отец Сары принялся долбить по стене кулаком, рыдая и тряся головой. Он повернулся ко мне, чуть ли не рыча от злости.

– Вы не посмеете ей ничего вколоть. Вы не посмеете у нас ее забрать. Я не позволю вам накачать ее наркотиками. Клянусь Богом, я убью вас, если вы ее накачаете лекарствами.

Остальные родственники бросились его успокаивать.

– Пап, – закричала сестра, – врач не собирается ей ничего вкалывать. Она просто хочет, чтобы Сара не мучилась.

В ответ отец с еще большей яростью стукнул кулаком по стене. Его жена закричала, чтобы он прекратил. Оба начали осыпать друга взаимными обвинениями, и я почувствовала себя хлебной крошкой, угодившей в водоворот. Я понимала, что это рак, а вовсе не я, разрушал их привычный мир, но, несмотря на все логические доводы, не чувствовала себя менее виноватой. Чтобы дать им время справиться с печальной новостью, я ретировалась в коридор, где начала заполнять медкарту пациентки. Наверное, так я пыталась спрятаться.

Я понимала, что это рак, а вовсе не я, разрушал привычный мир родных пациентки, но, несмотря на все логические доводы, все равно чувствовала себя виноватой.