Рука на пульсе. Случаи из практики молодого врача, о которых хочется поскорее забыть

Еще одна жертва вечной перегруженности врачей – это качество, которое изначально побудило нас посвятить себя медицине и которое мы меньше всего можем позволить себе потерять: доброта. Говорят, НСЗ держится только на доброй воле и энтузиазме персонала: врачей, медсестер и других медработников, которые готовы прилагать дополнительные усилия не ради денег, благодарности, похвалы или карьерного роста, а исключительно из искреннего желания помочь людям. Если это действительно так, то условия работы, которые мешают нам проявлять доброту, фактически угрожают существованию НСЗ. Если же не заходить столь далеко, то прежде всего от таких условий страдают отношения между врачом и пациентом. Когда врачей слишком мало, не остается шансов разделаться с рабочими обязанностями за отведенное на них время, и каждая драгоценная секунда уходит на скоростное заполнение форм, медкарт и предписаний, призванных обезопасить пациентов. Человеческое общение становится недоступной роскошью. Врачи превращаются в бесчувственные машины, которым некогда возиться с пациентами. Каждый врач прекрасно осознает, что это в корне неправильно. Он ненавидит себя за то, кем стал, и в результате задумывается о том, чтобы бросить профессию, которую когда-то полюбил всем сердцем.

Из-за нехватки кадров общение врача с пациентом становится непозволительной роскошью, врачи превращаются в бесчувственные машины.

Именно об этом младшие врачи и начали массово задумываться к 2016 году. Причиной, по которой я – полная сомнений и с тяжелым сердцем – решила участвовать в демонстрациях, стало вовсе не желание сохранить дополнительную оплату за сверхурочную работу, а стремление добиться ответа на вопрос: «Как мне, врачу, сохранить человечность и милосердие, когда сама система здравоохранения трещит по швам?» Подобно многим коллегам – младшим врачам, я поняла, что исчерпала свой запас прочности и больше уже ничего не могу дать пациентам. И я не сомневалась, что новый контракт, согласно которому рабочие часы разбросали бы на семь дней недели, а не на пять, меня доконал бы.

* * *

Эта книга посвящена моей работе в организации, не без участия которой я родилась, родила и, скорее всего, умру (если она, конечно, все еще будет к тому моменту существовать). Врач НСЗ спас жизнь моему новорожденному сыну, и, пока я пишу эти строки, бригада онкологов НСЗ пытается побороть рак, который хочет забрать жизнь моего отца. Как и многие другие британские семьи, мы с моими близкими пережили множество радостных, судьбоносных, ужасающих и трогательных мгновений вместе с Национальной службой здравоохранения Великобритании. Как и многие другие врачи, медсестры, акушерки, санитары, физиотерапевты, рентгенологи, фармацевты и диетологи, я безоговорочно предана организации, в которой работаю. Тот факт, что наши граждане готовы платить достаточно налогов, чтобы каждый человек при необходимости получил медицинскую помощь (даже тот, кто не может себе ее позволить), вызывает у меня глубочайшую гордость за британский народ. А возможность оказывать пациентам медицинскую помощь, основываясь на их клинических потребностях, а не на платежеспособности, – огромная радость и честь для меня.

Возможность оказывать пациентам медицинскую помощь, основываясь на их клинических потребностях, а не на платежеспособности, – огромная радость и честь для меня.

Каждый день я становлюсь свидетелем того, как обычные сотрудники НСЗ выполняют свою необычную работу: перевязывают раны, сообщают плохие новости, держат за руку, убирают испражнения, запускают замершие сердца, закрывают веки покойников – и все это с величайшими состраданием и заботой. Я глубоко люблю свою работу и не могу представить себе более стоящей и полезной профессии. Вместе с тем я опасаюсь, что главный ресурс НСЗ – ее персонал – оказался на грани истощения. Энтузиазм и доброта, без которых деятельность НСЗ немыслима, мало-помалу покидают нас из-за плохого финансирования, нехватки рабочей силы и все более невыполнимых требований, которые нам предъявляют.

Это нерассказанная история о попытках любой ценой сохранить в себе способность к милосердию, работая на перегруженной передовой НСЗ.

1 Слова

За четыре дня до выборов 1997 года, которые принесли историческую победу Тони Блэру, тогдашний премьер-министр Джон Мейджор застрял в автомобильной пробке в центре Лондона. Интервью с ним должно было начаться ровно в час дня. Стрелки показывали без десяти час, и атмосфера в телевизионной студии накалялась, тем более что день выдался не по-апрельски теплым.

– Мне насрать, какие там пробки. Притащи гребаного премьер-министра прямо сюда, или у нас больше не будет гребаной программы. Ты меня, нахрен, поняла?