Рука в перчатке

Их глаза встретились, она кивнула. И через секунду кивнула снова. Тогда Гай отпустил ее и мрачно проронил:

– А теперь ступайте домой. Вы вконец измучены. Ступайте домой и ложитесь спать.

– Нет-нет. – Джин попыталась рассмеяться, у нее задрожали губы. – Вы не можете постоянно мне приказывать. Я остаюсь…

Она не успела закончить, ее оборвал Кремер.

– Садитесь, пожалуйста, – отрывисто произнес он. – Мистер Кэрью, я к вам обращаюсь. Мисс Фаррис, думаю, он прав. Вы можете идти. На самом деле вы должны уйти.

Вернувшись на место, Джин села и вызывающе посмотрела на Кремера:

– Я никуда не уйду. Если только вы не выведете меня насильно.

Гай тоже сел. Инспектор перевел взгляд с него на девушку и наконец недовольно буркнул:

– Ладно. Там посмотрим… А теперь, мистер Кэрью, давайте удостоверимся, что вы отдаете себе отчет в своих действиях. Итак, вы утверждаете, что солгали, заявив, будто мисс Тритт находилась в вашей комнате с двух часов ночи до половины восьмого утра?

– Да, я солгал.

– В котором часу она к вам пришла?

– Примерно в семь двадцать пять. Я уже успел принять душ и одеться, чтобы спуститься в столовую…

– В котором часу вы встали с постели?

– Я дважды вставал с постели. В первый раз это было в шесть пятнадцать утра. Зазвонил будильник. Я подошел к окну проверить, светит ли солнце. У окна я простоял минут двадцать. Солнце ярко светило, и я исполнил старую индейскую благодарственную песнь.

– Потому что это означало, что ваш отец не женится на мисс Тритт?

– Да. Конечно, в наше время чероки уже не поклоняются солнцу, но я знаю старинные песни. Я снова лег на кровать и не смог уснуть. В семь утра я встал, помылся, оделся. В дверь постучали, я ответил: «Войдите». Это была Порция Тритт. Очень бледная, дрожащая, как в лихорадке. Она сказала: мой отец лежит на полу гробницы. Мертвый.

– Каким образом она это поняла?

– Она видела тело. Она встала рано и отправилась на прогулку… Полагаю, она, как и я, переживала из-за солнечного сияния. Она зашла за живую изгородь вокруг гробницы и обнаружила, что Вильсон лежит на земле без сознания, связанный, с кляпом во рту. Заметив, что дверь гробницы слегка приоткрыта, мисс Тритт заглянула внутрь. Увидела лежавшее на полу тело, а когда подошла поближе, то поняла, что это мой отец.

– А потом отправилась прямиком в вашу комнату?

– Нет. Я ее об этом спрашивал. Как она могла уйти, если видела, что Вильсон лежит без сознания, связанный? Она ответила, что испытала настоящий шок и ужасно испугалась. Полагаю, так оно и было. Она сказала, что воспользовалась дальним, северным, проходом в живой изгороди и, сделав крюк, прошла в северное крыло здания, где входная дверь оставалась открытой. Мисс Тритт немного посидела в своей комнате, обдумывая сложившуюся ситуацию, и заключила, что это я убил своего отца из-за предстоящей женитьбы. Однако потом она решила посмотреть на мое поведение и поговорить со мной. Что она и сделала.

– Вы знаете о произошедшем с ее слов?

– Да. Впрочем, мисс Тритт выложила не всю информацию, а выдавала ее дозированно. Мы часто виделись после того утра.

– Да, я в курсе. Мисс Тритт по-прежнему считает, что вы убили своего отца?

– Не знаю. Я не знаток женской психологии и не умею разгадывать их мысли. Она просидела у меня практически несколько минут, а потом появился Вильсон. Ну а что было дальше, вы сами знаете. Потом представитель полиции штата капитан Госс выяснял у нас, кто где был той ночью и утром. Вышло так, что я присутствовал при допросе мисс Тритт. И с изумлением услышал, что она находилась в моей комнате с двух часов ночи и до прихода Вильсона. Но ни один мускул не дрогнул на моем лице. Я был слишком ошарашен, чтобы сказать капитану Госсу, что мисс Тритт лжет. А затем, по зрелом размышлении – понял, что она хочет скрыть нечто важное – быть может, личность реального убийцы, – и решил, что это позволит мне получить власть над ней. Не поняв, что она получила власть надо мной. Я знал, что в числе прочих являюсь подозреваемым, и понадеялся, что показания мисс Тритт помогут мне беспрепятственно заняться установлением истины. Полагаю, это в какой-то мере сработало, хотя и не развязало мне руки. Я ничего не добился. Но никому не признался в лжесвидетельстве. Даже своему адвокату. А теперь вон оно как получилось!

– Что правда, то правда, – с расстановкой произнес Кремер. – Ну а сейчас вы все выложили? Все как на духу?

– Да. Вы спрашивали, готов ли я подписать заявление? Готов. Могу продиктовать текст, или вы сами…