Руки моей не отпускай

Игорь с Юлей и Олегом оказались в передней части салона, Ася же, отделившись от своей группы, села сзади – поговорить с Талдыновым, обсудить его предстоящее интервью, чтобы никто им не мешал.

Вертолет неожиданно дернулся всем своим железным телом, и что-то изменилось в однообразном гуле его лопастей.

– Это что? – перепуганно спросил кто-то из высоких чиновников.

– Все нормально! – прокричал один из пилотов. – Во встречный поток попали!

В какой они там встречный поток попали – непонятно, но вскоре с вертолетом явно стало твориться что-то странное и нехорошее – его начало сильно трясти и кидать из стороны в сторону, что-то надсадно завыло, гудело и пищало одновременно, и оба пилота, вцепившись в штурвалы, пытались исправить положение и что-то кричали в свои микрофоны, торопливо переключая какие-то тумблеры на панели.

И командир, повернувшись к пассажирам в салоне, проорал:

– Держитесь все, мы падаем! Постараемся посадить машину! Пристегнитесь, держитесь крепче за все, что возможно!

Кто-то закричал истерично и тут же перешел на визг, кто-то громко что-то требовал, кто-то паниковал, орал, кидался к другим пассажирам, хватая их за руки, пытаясь что-то сказать, кто-то отдавал приказы, матерился, кто-то плакал надрывно…

Крик, плач, паника…

Нет! Нет! Этого не может быть! Не укладывалось у Аси в сознании. Так невозможно!

– Держись!!! – орал Асе Игорь через салон, найдя ее глазами, трясущимися от спешки руками заталкивая камеру в специальный кофр.

– Брось ее на хрен, пристегнись и держись, Игорь! – ругалась на него Аська, пытаясь перекричать панические вопли в салоне.

– Пристегнитесь! – прокричал Талдынов, потянулся и сам застегнул на ней ремень безопасности.

У Аси от испуга быстро и сильно заколотилось сердце, кровь отхлынула к ногам, коленки сразу же ослабели, она вертела головой, оглядываясь по сторонам, в судорожной истеричной попытке понять, что делать, за что схватиться, как спасаться…

«Боже, боже, боже! Это какая-то несправедливость! – метались мысли у нее в голове. – А как же Васенька, как же Василий?»

Она наткнулась взглядом на закрепленные в задней части салона, совсем рядом с местом, где она сидела, большие матерчатые тюки с тем самым «народным творчеством», что погрузили в стойбище.

И вдруг Асю, как какой-то вспышкой в сознании, озарило понимание, что надо делать. Это не было от ума, это сработал какой-то совершенно непонятный, глубинный инстинкт самосохранения или нечто иное, на каком-то недоступном пониманию уровне…

И, отстегнув казавшийся ей совершенно ненадежным и не спасающим уже ничего ремень безопасности, не слушая призывные крики Виталия, не успев еще ничего сообразить, в два шага она скакнула туда, в эту кучу, попав между тремя брезентовыми тюками, словно ее кто втащил туда за руку, и успела еще дернуться всем телом, протолкнуться вперед, когда вертолет, издавая ужасные звуки, начало кидать, швырять и бить обо что-то.

Она успела зажмуриться и взвыть про себя:

«Не хочу! Не хочу, я только нашла Василия! Только нашла! Ему без меня плохо будет, совсем! Нет!»

И тяжело, громко и сильно огромная летающая машина стукнулась о землю, крутанулась на месте и застыла, дрогнув в последней смертельной судороге всем своим железным телом. И стало вдруг резко тихо, только что-то негромко пищало и скреблось металлическое. И Асю накрыло спасительной темнотой.

– Ася! – слышалось ей откуда-то издалека. – Аська! – звал и звал ее чей-то знакомый голос.

«Если я отсюда выберусь, – подумалось ей тягучей замедленной мыслью, – то больше никогда никакого репортерства. Обещаю тебе, – говорила она Василию, смотревшему на нее таким строгим, суровым взглядом, и повторила: – Обещаю».

– Ася! – послышался совсем рядом, но как-то глухо, как через вату, все тот же знакомый, зовущий голос: – Аська!

– Я здесь, – сказала она сипло скорее самой себе, обозначив, что все еще жива.

И зашевелилась. Только тогда сознание в полной мере вернулось к ней, и она с ужасающей точностью вспомнила все, что случилось.

– Больше никогда! – сказала она громко и полезла выбираться, ориентируясь на свет.

Барахталась в этих перевернутых скособочившихся тюках, не понимая, где верх, где низ, но все же продралась вперед, сфокусировала взгляд и увидела перед собой бледное, перепуганное лицо Игоря.

– Аська! – обрадовался тот, аж задохнувшись от эмоций. – Жива?

– Все, Игорь, все! – оповестила она его очень серьезным тоном.

– Что все?! – проорал он, и глаза его наполнились ужасом.

– Все! – пояснила она, вылезая из брезентовых объятий и пытаясь встать на ноги. – Это последняя моя командировка! Больше никаких репортажей. Хватит! Я давно хотела тебе сказать, но никак не решалась.

– Тьфу на тебя, малахольная! – выругался он от облегчения и прижал ее к себе, обнимая. – Напугала! – и тут же отпустил и осмотрел, озабоченно спросив, хватая за руки: – Ты как? Что-нибудь повредила?

– Не знаю, – честно призналась Ася и постаралась быстро проверить, как она на самом деле, покрутив головой и руками.