Руки Орлака

– Вы в этом уверены? Занятно. Сегодня утром мадам д’Аньес обнаружила пропажу красивого колье и браслета – они были из чистого золота и вдобавок украшены драгоценными камнями. Мадам предполагает, что ее маленькая кокетка-служанка надела эти украшения, чтобы показаться в них своему возлюбленному, а затем вернуть их до возвращения хозяйки в шкатулку, которую мадам не заперла…

– Я совершенно не понимаю, о чем вы твердите! На Агате не было ни колье, ни браслета, мсье! Да и потом, она вполне может подтвердить это сама. Если ее в чем-то обвиняют…

– Где вы с нею расстались? У парковой калитки?

– Нет. Я и рад был бы довести ее до калитки – все-таки уже стемнело, да и нужно было еще пройти через лес, – но она не хотела, чтобы нас видели вместе так поздно, боялась, что кто-нибудь из замка может дышать свежим воздухом под сенью деревьев, ведь было очень жарко и душно. В общем, мы расстались у леса, но она обогнула его, чтобы я не волновался. На мой взгляд, так было благоразумнее.

– То есть, если предположить, что вы, Марку, двинулись через лес, вместо того чтобы сразу же вернуться домой, вам бы не составило труда оказаться у калитки раньше ее, дождаться ее там и убить, чтобы забрать колье и браслет мадам д’Аньес.

– Как это – убить? – возмутился юноша, задрожав от негодования. – Чтобы я – да убил кого-то?.. Ну и дела! Говорю же вам: на ней не было украшений. Или же если они у нее и были при себе, то разве что в кармане.

– Послушайте, Марку. Ночью ее нашли мертвой в нескольких шагах от калитки. Тело осветили фары машины.

– Боже мой! Боже мой! – простонал Марку, закрывая лицо руками.

– Это ваше отчаяние тут неуместно, – заметил прокурор с ледяным спокойствием. – Сейчас, Марку, вы будете взяты под стражу. Не сомневаюсь, что где-нибудь у вас мы обнаружим и колье и браслет, ибо, что бы вы ни говорили, они были на бедной девушке во время прогулки.

– Никогда! Это неправда!

– Да неужели? Что ж, пойдемте, Марку, – заключил магистрат, бросая заговорщицкий взгляд на комиссара Жерома. – Вы собственными глазами увидите на теле несчастной жертвы доказательство вашей лжи, а следовательно – и вашего преступления. У юных служанок, приезжающих из Парижа, кожа – белая, и палящее горное солнце быстро окрашивает в красноватый цвет их шею и руки, то есть «фотографирует» точные очертания колье и браслетов, которые они носят, – они остаются бледными полосами на более темном фоне. Ночью, когда вы снимали украшения с трупа, вы действовали на ощупь, ничего не различая… Ну же, пойдемте!

– Я бы не хотел видеть ее тело, – пробормотал Марку. – Я все понимаю… Но убил и ограбил ее не я!

– Полноте! Зачем же тогда вы солгали?

Бледный как смерть, обвиняемый опустил голову.

Прокурор повернулся к Жерому:

– Без вас, господин окружной комиссар, мы бы с этим делом еще долго возились. Подумай этот парень о том, что на коже девушки мог остаться след, он бы избрал другую тактику. Позвольте мне выразить вам мою признательность.

– Сегодня, господин прокурор, – промолвил Жером с легкой улыбкой, – вам следует благодарить детектива Феба[143]. Несомненно, величайшего детектива в мире!

1937

У ясновидящего

– Когда я был молодым инспектором, – сказал мне Жером, – меня как-то вызвал к себе мой шеф. Тогда им был Алексис Леру. Он любил поболтать, поразглагольствовать, когда позволяло время, о тех заданиях, которые он нам поручал. И сейчас вы увидите, во что это выливалось.

«Вы знаете такого – „профессора“ Мабелиуса?» – спросил он у меня.

«Разумеется, шеф! Я тоже, как и все, читаю газетные объявления. Он – „ясновидящий“. Предсказывает будущее и читает мысли».

«Вы зря так скептично и самодовольно улыбаетесь, молодой человек. Я пригласил вас к себе не для того, чтобы послушать, как вы будете чернить занятие, которое далеко не каждому под силу и которое я считаю достойным глубокого уважения, когда его практикуют – как чаще всего и бывает – честные люди. Другое дело – честный ли человек этот „профессор“ Мабелиус? У вас есть какой-нибудь повод в этом сомневаться?»

«Ни единого, шеф».

«А вот у меня есть».

«Прекрасно, шеф».

«И если бы мне сказали, что завтра его арестуют, меня бы это совсем не удивило. Известно ли вам, что он – весьма странный тип, из тех, что вызывают определенную настороженность; некоторые даже говорят – опасный?»

«Не думаю, шеф, что вы намекаете на его способности или, если хотите, на его знания», – проговорил я, продолжая улыбаться.

«Почему нет?» – проворчал Леру, облокотившись на стол и приподняв бровь.

«Я убежден, что не смог бы проникнуть вглубь его мыслей, ибо сам я не отношусь к числу тех одаренных людей, которые умеют читать по лицам».

«Мне нужно знать, Жером, как там у него проходят все эти сеансы… Улавливаете – зачем? Нет? Просто если вдруг завтра у меня на руках окажется ордер на его арест…»

«Понял, шеф. Я должен провести, так сказать, рекогносцировку, а затем указать вам, какие следует принять меры предосторожности с учетом тамошней обстановки.