Руки Орлака

– Ваша служанка Режина Жюбес – моя подруга. Это ей вы обязаны всеми теми записками, которые находили дома, и тремя ножами с бульвара Монпарнас. Я же обязан ей всей той информацией, которую она добывала, обыскивая квартиру, искусно распечатывая письма и выслушивая откровения вашей жены. Что касается мадам Орлак, то она обязана Режине портретом Спектрофелеса, заменившим в рамке фотографию мамаши Моне…

– Что? Каким еще портретом?..

– Это уж вы спро́сите у мадам Орлак. Нужно же оставить вам несколько сюрпризов!.. Но как видите, я знаю вашу жизнь даже лучше, чем вы сами! Согласитесь, неплохо я устроил вашу погибель!

– Мою погибель?.. То есть… вы намекаете… что это я убил моего отца?

Незнакомец холодно произнес, буравя Стефена беспощадным, гипнотизирующим взглядом:

– Бывают моменты, когда вы и сами не слишком-то уверены в обратном… Так или иначе, мне не составило бы труда донести на вас и доказать в суде, что вы виновны в отцеубийстве. Спокойнее! Спокойнее! Мы здесь не одни. Возьмите себя в руки… Стефен, дружище, – продолжил он, переходя на «ты», – консьержка видела, как ты выходил из дому в вечер убийства, причем это было накануне того дня, когда истекал срок платежа, внести который ты не мог, в результате чего попал бы в неловкое положение. У тебя был озабоченный, рассеянный вид. Между выходом из дому и прибытием в комиссариат у тебя была масса времени для того, чтобы провернуть свое грязное дельце на улице Асса. Отпечатки твоих пальцев найдены на предметах мебели и рукоятке ножа. Этот нож подобен тем, которые ты прячешь дома и которые будут обнаружены при обыске. (Впрочем, если понадобится, Режина присягнет, что их видела не только она, но и твоя жена… Она много чего может сказать, моя Режина!)

Все это, как ты знаешь, правда! Но чего ты еще не знаешь, так это того, что телеграмма, адресованная Крепенам, и открытка, отправленная по пневматической почте твоему отцу, были отпечатаны на твоей собственной пишущей машинке, и установить сей факт – проще простого, благодаря легким насечкам, сделанным на некоторых буквах нашей преданной Режиной. Что, не ожидал такого, дружище?

Лицо Стефена исказилось до неузнаваемости. Проглотив ком в горле, он выдавил из себя:

– На улице Асса я к ножу даже не прикасался!

– Попробуйте доказать это судье, – заметил незнакомец, снова переходя на «вы», – когда он снимет ваши отпечатки пальцев!

– Я этот нож не трогал! – пробормотал Стефен, едва сдерживая рыдания. – Это вы с помощью специально сделанной перчатки…

– Я знаю наверняка лишь одно: ваши отпечатки пальцев – это отпечатки пальцев Вассёра! К тому же они подтвердят вашу вину и другим образом – доказав, что преступление было совершено новичком, который не подумал о том, чтобы надеть перчатки или же исколоть себе подушечки пальцев иглой, чтобы не оставлять разоблачающих следов! Отпечатки! Никто вам не поверит, если вы заявите, что они не ваши!

Вы были слишком уж заинтересованы в этой смерти.

Вас обвинят в том, что вы решили злоупотребить общественным легковерием, свалив свое преступление на дух какого-нибудь мертвеца. Или же вас обвинят в том, что вы хотели скомпрометировать медиумов, заколов отца во время сеанса и при этом выставив напоказ чисто спиритические «обманки». Вас обвинят в том, что вы научились всем этим трюкам от мсье де Крошана, которого вы вдруг попросили приобщить вас к оккультизму. Вас обвинят в том, что вы убили мсье де Крошана, чтобы избавиться от стесняющего вас свидетеля…

– Но почему тогда вы не подложили неопровержимых улик, чтобы меня обвинили в убийстве шевалье?

– Потому, что не хотел, чтобы вас арестовали до убийства вашего отца. Иными словами, потому, что хотел иметь возможность переговорить с вами разок, как только вы получите наследство. Понимаете?.. Впрочем, будьте спокойны: в убийстве мсье де Крошана вы скомпрометированы как подстрекатель. Нами сфабрикованы очаровательные письма, отпечатанные опять же на вашей машинке, письма, которые доказывают вашу вину, ибо в них сказано, что это вы заплатили убийце шевалье.

Итак, вы принесете мне ту небольшую сумму, о которой шла речь, верно? Если да, ку-ку! Я исчезаю. Если нет, я вас сдаю. Как видите, все очень просто.

– Но это же откровенный шантаж! – пробормотал Стефен, совершенно ошеломленный.

– Шантаж? Вовсе нет! И все это, милейший, я сделал – или мы сделали – лишь для того, чтобы заручиться гарантиями, что ваш долг передо мной будет покрыт. Передавая мне миллион, вы не покупаете мое молчание – вы выплачиваете долг. Есть нечто такое, чем вы мне обязаны.

– И что же это?..

– Ваши руки!

– Мои руки? И я вам…

– Ваши руки – это мои руки.

Произнеся эти слова, незнакомец вытащил руки из карманов. Зубами снял синие шерстяные перчатки, их покрывавшие. То были металлические, шарнирные руки – удручающие ортопедические механизмы.

– Я – Вассёр, – сказал он. – Вот, взгляните еще и на это.

И неловким жестом искусственных рук он приспустил шейный платок, показав Стефену ужасный шрам, тянувшийся через всю шею мерзким колье.