Руки Орлака

То была неожиданная развязка – ужасающая, невероятная, достойная какого-нибудь кошмара и бреда!

Стефен едва слышал, что говорит ему незнакомец; ему казалось, что их разделяет толстая стена.

– Я отпустил бороду, чтобы меня не узнали, так как Вассёр должен для всех оставаться мертвым. Вассёр – несчастный человек, вынужденный жить в тени. Вассёр больше не может зарабатывать себе на жизнь, поэтому он просит вас заплатить ему за руки, от которых он отказался ради вашего хорошего самочувствия… Миллион за пару!

Миллион – это цена, которую вы требовали за ваши прежние руки; это сумма страховки, которую вы получили бы… Разумеется, мои не способны их заменить, черт возьми, – это ведь не руки виртуоза! Но это руки здоровяка, и теперь у меня их нет! На мой взгляд, я имею право на компенсацию. Поверьте, я бы запросил и меньше миллиона за то, что мне пришлось расстаться с руками, если бы со мной это обсудили, а не отрезали их, пока я не мог ни двигаться, ни говорить!.. О! Я не держу зла на Серраля. Он-то ведь полагал, что я умер…

Губы Стефена бесшумно шевелились.

– Да, в самом деле: Вассёр! – подтвердил проницательный призрак.

И он с печалью посмотрел на руки Стефена, казалось напомнившие ему о прошлой жизни…

– У профессора Серраля, – продолжил он, – был чрезвычайно сообразительный ассистент; именно ему впоследствии пришла в голову мысль о кошмарах, ножах и всей этой затее, развязку которой вы сейчас наблюдаете. Он стал моим товарищем еще до того, как посвятил меня в свои планы, еще до того, как узнал, что я выживу. Он – стреляный воробей.

Увидев мои всё еще трепещущие тело и голову, он тут же решил попытаться их «склеить».

Мои останки принадлежали профессору, который охотно согласился отдать их ему – якобы для препарирования. Как только мои руки были отрезаны, мой дружбан перенес «меня» в закрытую операционную и приступил к работе с двумя товарищами-энтузиастами, рисковыми и неболтливыми.

У них все получилось. О! Речь не идет о палингенезии[98]: я никакой не воскресший. Это просто доказывает, что смерть еще не начала свой процесс разложения и мои ткани всё еще жили. Это была обычная трансплантация, только и всего!..

Но если бы вы знали, какие страдания мне довелось пережить!.. Если бы вы знали, сколь ужасными были все эти ощущения медленного возвращения к жизни, боль физическая и боль моральная, жуткое воспоминание о том, что я был обезглавлен… Ах, мсье Орлак, вы бы сжалились надо мною! Вы бы поняли, что в тот момент я вполне искупил всю свою вину прошлую и будущую… И если бы вы знали, сколь глубоким было мое отчаяние, когда я обнаружил, что лишился рук, вы бы отдали мне не один миллион, а два!

Вассёр смотрел на руки Орлака, а Орлак смотрел на железные руки, которыми Вассёр, в порыве мрачного веселья, помахивал, словно Гиньоль и Гиньоле[99]. Посреди торнадо, закружившего мысли Стефена, его мозг все же сумел провести параллель. Он поднял на своего собеседника испуганные глаза.

– Стало быть, мсье де Крошана… – пробормотал он.

– Действительно, – признал Вассёр с деланой беспечностью. – Его задушил я. Этот ваш «шевалье» становился назойливым; он ждал лишь подтверждения Серраля, чтобы сообщить о наших безобидных происках в полицию, а профессор, конечно же, дал бы ему это подтверждение… И потом, это облегчило второе преступление…

– Облегчило… кому? Кому?

Вассёр окинул Стефена презрительным взглядом.

– Дело сделано, и сделано превосходно, – процедил он сквозь зубы. Затем, уже в полный голос, добавил: – Полноте! Вас же устроит, если мы встретимся послезавтра, в девять утра? Прямо здесь, хорошо? В этот час тут много народу не будет. Идет? Тысяча тысячефранковых купюр… Молчание – знак согласия! До встречи, милейший! Дайте мне мои руки, позвольте уж мне пожать их! Лучше вот так: протяните мне свои запястья… Мне будет достаточно опереться на то, что я хочу пожать. Чем сильнее я опираюсь, тем крепче пожатие. Совокупность пружин… Весьма хитро придумано, но, право же, ничто не сравнится с естеством!

Своими клещами демон сжал запястья Стефена так сильно, что тот побледнел, – то была символическая жестокость той власти, которую Вассёр приобрел над Орлаком! Затем он разжал хватку и, вознамерившись удалиться, повторил:

– В девять утра! Послезавтра!

– Секундочку! Я абсолютно уверен, мсье Вассёр, что не прикасался к ножу на улице Асса… Стало быть, он помечен поддельными отпечатками пальцев. Думаю, я понял… Должно быть, в клинике ваш друг сделал слепок с моих новых пальцев, пока я был в коме; и это вы на улице Асса с помощью специально изготовленных перчаток или чего-то в этом роде… Так вот, принесите мне послезавтра эти поддельные перчатки или что там у вас!..

– В обмен на миллион?

Стефен наклонил голову в знак капитуляции и согласия.

Он вышел из распивочной вслед за своим мучителем.

– Еще один набрался! – сказала какая-то проходившая мимо работница.

Глава 11 Признание

Стефен вернулся домой совершенно убитый.

Розина, в голубом фартуке, хлопотала у стоявших на плите кастрюль.