Руки, полные пепла

Гадес давно не задумывался о деньгах. Для него они всегда были несущественны, главное, чтобы хватало на дом, где можно разместить Врата, и на еду для физического тела. Часть времени Аид все равно проводил в Подземном мире, и эти проблемы волновали его куда больше. С Сетом они так вообще частенько жили друг у друга.

– Хорошо, – сказал Гадес. – Но только после того, как мы поймаем убийц. Пока небезопасно.

Софи кивнула, как будто скорее не возражала, чем соглашалась. Но свет так красиво ложился на ее лицо, что Гадес перестал думать. Это напоминало Подземный мир и светлячков у Западной башни, казалось, почти можно было ощутить запах асфоделей, а прищурившись, увидеть фиолетовые искры.

Гадес подошел ближе, невесомо коснулся распущенных волос Софи. Ее пальцы скользнули по его небритой щеке, подушечками провели по губам. И это все было – слишком.

Притянув Софи к себе, Гадес поцеловал ее, ощущая собственную взвихрившуюся силу, вплетающуюся в волосы Сеф. Звезды сияли слишком ярко, кровать оказалась слишком близко, и Гадес уложил туда Софи – она не сопротивлялась. Только смотрела на него, широко распахнув глаза.

Гадес развел ее руки, сжал в запястьях, наклонился, целуя шею, опускаясь ниже. Под губами билась жилка, а кожа Софи пахла весенними цветами и чем-то глубоко темным. Ее тело выгибалось ему навстречу, и Гадес задрал футболку Софи, едва ее не порвав, освободил одну грудь из мягкой чашечки белья, начал ласкать ее.

С губ Софи раздался то ли стон, то ли она выдохнула его имя. Гадес ощущал ее пальцы у себя на затылке. И знал, она чувствует, насколько он ее хочет.

Он не сдерживался.

Задрав руки Софи над головой, одной рукой Гадес держал их, а другой начал расстегивать ее джинсы. Почти грубо, он зарычал, когда Софи дернулась, и только чужое чувство смятения, страха, побудило Гадеса остановиться. Оно отрезвило, заставило отшатнуться. Гадес отпустил Софи, сел на кровати, провел руками по лицу. Он слишком торопится.

– Прости, – глухо сказал он. – Не могу больше сдерживаться.

Не сейчас, когда вокруг гибли боги, когда творилось непонятно что.

Он, бог смерти, хотел ощутить жизнь.

Ладонь Софи робко коснулась его плеча, но Гадес знал, что даже его воля не железная. Поэтому качнул головой и поднялся. Он не посмотрел на Персефону, когда вышел из комнаты.

Холодная вода привела в чувство. Хотя Гадес подумал, что готов сунуть под кран голову целиком. Он всерьез размышлял, не принять ли душ, тоже ледяной, когда напряжение все-таки начало спадать.

Персефона всегда вспоминала его. Она не бывала неопытной девушкой – только тогда, в их самый первый раз. Но прошли тысячи лет, Гадес почти не помнил, как это происходит. И не представлял, что и как следует делать. Только надеялся, что Софи не станет считать его похотливым козлом.

Стоило извиниться.

Он осторожно постучал в ее дверь, надеясь, что она не прогонит. Софи все еще сидела на кровати, обняв колени, и ее густые волосы разметались по плечам. Она казалась растерянной.

– Извини, – сказал Гадес. – Я не хочу настаивать. Но это тяжело.

Было еще кое-что. То, что Гадес старательно гнал от себя… но Персефона должна знать.

– Я не…

– Подожди, Сеф. Я хочу поговорить.

Она нахмурилась. Как будто по интонации поняла, что это действительно серьезно. Садиться Гадес не стал, но от двери отошел.

– Ты помнишь, что говорил Танатос?

Она кивнула.

– Он имел полное право меня винить, – сказал Гадес. – Он говорил о Макарии, богине блаженной смерти.

– Кто она?

– Моя дочь.

Софи подняла голову, ее лицо вытянулось, и Гадес запоздало подумал, что не стоило, наверное, говорить так прямолинейно.

– Когда уже не существовало той Греции, а ты еще не переродилась, я был с одной смертной. Она родила Макарию.

Софи помолчала задумчиво. Кивнула:

– Расскажи мне все.

И в этих словах плескался Стикс и шелестели асфодели. Персефона сказала это как королева Подземного мира, а не как богиня весны.

– Бо́льшую часть времени Макария проводила в Подземном мире, они действительно хорошо ладили с Танатосом. А потом она исчезла. Много лет назад. Я не знаю, что произошло. Танатос утверждает, с ней что-то случилось, винит меня, что я не смог защитить ее даже в Подземном царстве. Ты же всегда говорила, что она могла просто сбежать. Ей нравились люди, и она очень самостоятельная.

– Она жива?

– Да.

В этом Гадес уверен. Он бы знал, случись что-то с его единственной дочерью.

Хотя он до сих пор не понимал, что тогда произошло и почему она исчезла. Почему не пожелала возвращаться.

– Это все? – спросила Софи. Гадес не мог понять ее интонаций, но кивнул. – Тогда поехали. Фенрир заждался.

Казнь решили провести там же, в клубе Сета. Чтобы после этого наконец-то выпроводить оттуда всех божественных существ и открыть заведение. Гадес спросил, когда узнал обо всем, не считает ли Сет, что это слишком, но тот лишь пожал плечами:

– Отличный пиар для клуба среди богов. Тут умер Посейдон и казнен Фенрир.