Руки, полные пепла

Софи не знала, как это работает здесь, но, похоже, в Подземном мире Гадес мог вызвать дверь в любом месте. Он просто приложил руки к стене, и когда засветился силуэт, шагнул вперед. Сет и Нефтида последовали за ним, Амон спрятал мобильник и взял Софи за руку, прежде чем шагнуть.

Квартира Сета выглядела темной и пустой.

– Я позвоню Зевсу, – неуверенно сказал Гадес. – Может, он знает. Вряд ли это кто-то из наших пантеонов.

Амон уже копался в телефоне, видимо, связываясь с другими богами. Нефтида вызвалась поставить чайник.

А потом они услышали.

Долгий протяжный собачий вой с улицы, которому начал вторить еще один, еще и еще… Казалось, весь город взвыл собачьими голосами, как погребальными колоколами.

– Это Нуаду, – понял Амон. – Они оплакивают Нуаду.

14

Персефона одевается так, как ей вздумается, особенно в Подземном мире. Сегодня на ней платье, больше всего похожее на чешую дракона. Оно плотно охватывает тело, руки, даже шею. Аид знает: когда жена одевается подобным образом, она настроена воинственно.

Он подходит сзади, обнимает ее за плечи. Утыкается в распущенные рыжие волосы, пахнущие цветами и кровью.

Деметра всегда говорит, что волосы ее дочери – это восход солнца и рассвет жизни, жаркий, яркий.

Аид полагает, что волосы Персефоны – это расплавленная медь, металл и россыпь гранатов.

Она сама обычно пожимает плечами и вплетает в пряди то распустившиеся цветы, то косточки.

– Что-то случилось? – спрашивает Аид.

– Просто мать испортила настроение. Может… может, устроим праздник?

Она поворачивается к Аиду. Грозная королева Подземного мира, с ним она может позволить себе быть слабой, неуверенной, той, кто нуждается в поддержке.

Аид улыбается:

– Конечно.

Сидя на кухне, Гадес вливал в себя вторую чашку крепкого кофе, но чувствовал себя все равно паршиво.

– Я же древний бог, – проворчал он. – Почему у меня болит голова?

– Потому что не выспался, – резонно ответил Амон.

Он сам выглядел бодрым и отдохнувшим, хотя почти всю ночь никто не спал: пытались выяснить, что произошло с Нуаду, но мало кто мог что-то рассказать. По правде говоря, Гадес был готов быстренько свернуть активность и пойти в свою комнату, но Софи уснула у него на плече и хотелось продлить это ощущение.

Но когда Нефтида еще раз встала за чаем и, покачнувшись, чуть не упала от усталости, Сет сказал, что на сегодня хватит. Все, что они узнали: да, Нуаду мертв, его убили Оружием Трех Богов. Подкараулили, когда он был один, все в том же небольшом городке, наполненном туманом и запахом рыбы.

Гадес видел обрывки беспокойных снов и встал с тупой головной болью, совсем не чувствуя себя отдохнувшим. Он проспал до середины дня, но на кухне обнаружился только Амон. Тот бодро напевал что-то под нос и варил кофе.

– С чего ты такой резвый? – вздохнул Гадес.

– Выспался у Деметры.

– Зачем вообще у нее что-то пил?

– Гадес, ну я же не думал, что она осмелится!

– Что именно? Усыпить тебя? Или попробовать подло увезти Сеф?

– Извини… я должен был подумать и не рисковать ею.

– Ты не виноват, – махнул рукой Гадес. – Но я рад, что все закончилось благополучно.

Амон пожал плечами и прищурился, как будто оценивал, понадобится Гадесу еще кофе или уже хватит.

На сковородке что-то шипело, и Гадес зажмурился. Он чувствовал на губах горький кофе, пахло чем-то съедобным, а от Амона будто исходило сияние, спокойное и умиротворяющее.

Как-то раз Гадес спросил у Сета, почему именно Амон глава их пантеона. Помимо того что египтяне поклонялись солнцу. Сет тогда ответил, дело в том, что Амон умеет сострадать и сопереживать.

– Гадес!

Он вздрогнул от резкого голоса Нефтиды и открыл глаза. Она влетела в кухню и даже не пыталась скрыть паники.

– Гадес! С Сетом что-то не так.

Не тратя времени на разговоры, Гадес оставил недопитую чашку кофе и решительно зашагал в спальню Сета и Нефтиды.

– Я не могу его разбудить!

На первый взгляд Сет действительно казался спящим. Его грудь мерно вздымалась и опускалась. Но Гадес видел, что он слишком бледен, – и ощущал смерть тянущим чувством где-то в глубине себя самого. Она была рядом, цепляющаяся, насмешливая.

Присев на кровать, Гадес коснулся плеча Сета, легонько потряс, но тот даже не шевельнулся.