Руки прочь, профессор

Пока я, ощущая какую-то неприятную ватность в теле, стою и подставляю лицо тугим водным струям, его ладони скользят по моему телу и размазывают пахнущий мятой гель для душа.

– Ты ведь хотел меня облапать, да? В этом было дело? – ворчать ворчу, но даже не пытаюсь препятствовать. Я сейчас как та шоколадка, которую сжимают горячие человеческие пальчики. Таю, и это оказывается бесконечно приятно!

– Хотел, конечно, – фыркает Юл мне на ухо и с ощутимым удовольствием стискивает загребущей своей ладонью правую мою грудь, – а ты так кстати позеленела! Умница. Сразу видно, что тебе нравится меня баловать.

Ехидно фыркаю, выражая весь скепсис по отношению к этому заявлению, а душу тем временем сводит сладкая судорога.

На самом деле… Мне… Еще как нравится его баловать…

Жаль только, уже воскресенье. И часы тают так быстро, как мелкий белый песок, сквозь пальцы утекают.

Завтра уже так близко. Проклятое завтра, мы с ним сполна огребем неприятностей, Анька ведь наверняка исполнила свою угрозу и дослала свою запись до ректора.

Удивительно действует на меня мысль о стерве-бывшей подружке. Горячий, острый рвотный позыв так сильно скручивает внутренности – только в последний момент умудряюсь его удержать, выпрыгнуть из душевой и успеть склонится над унитазом.

Ох, блин…

Кажется, кто-то вчера переел жирного мяса. Мне так не казалось, но организм не обманешь. Для него это была явная перегрузка. И блин. Хороша я со стороны-то – голышом, на коленях у “белого друга”.

– Все? – тихий, терпкий и все такой же встревоженный голос Ройха касается моих ушей, и его пальцы тоже. Собирают в хвост мои мокрые, лезующие куда не надо волосы, придерживают их почти у затылка.

– Я… – хотела сказать, что да – все, но второй акт моего тошнотного спектакля решил все-таки состояться.

Только когда в желудке не остается вообще ничего со вчерашнего ужина – мне и удается справиться с дурнотой. Но еще секунд пятнадцать я выжидаю, дышу ртом, подавляя остаточные позывы.

Эх.

– Извини, – шепчу измученно, заползая обратно под душ, который, разумеется, все это время коварно тратил воду, – не знаю, что это. Несварение какое-то. Только Снежке не говори. Она расстроится – она вчера столько готовила. И как я буду с ней говорить, когда вы на свою охоту уйдете?

– Не волнуйся, котенок, – Ройх вздыхает так искренне, так тепло, что его беспокойство обволакивает меня почти как теплое одеялко, – ничего я Снежке не скажу. И охоту мы сдвинем на следующий раз, я думаю. Оставить тебя в таком состоянии я сейчас не смогу.

Конечно, я была против. Чтобы из-за меня рушились мужские планы? Да меня же муж Снежки наверняка сожрет! Ну, а если не сожрет – то весь вечер не будет со мной разговаривать. И смотреть волком.

И…

– Ну и крестоцветное с той охотой, – глубокомысленно изрекает Максим, когда Юл довольно непреклонно извещает его об изменениях в планах, – постреляем за домом по бутылкам. Можем прикинуть, из какого окна будет удобней стрелять по женихам Агнессы Максимовны.

– А не рано ты об этом задумываешься? – хмыкает Юл насмешливо, с явным облегчением. Кажется, он ожидал от приятеля большей настойчивости.

– Знаешь что? – Максим наводит на Юла сложенные пистолетиком пальцы. – Будет у тебя по дому бегать твоя мелкая принцесса, ты, я думаю, и до восьми лет ждать не будешь. Все зоны поражения разведаешь еще в три годика. Они ведь и из песочницы мужа привести могут. Чтоб ты знал!

– Можно подумать, ты об этом много знаешь, – насмешливо роняет Снежка.

Выражение лица Максима несколько усложняется, но глаза все еще остаются такими же веселыми и бодрыми.

– Много. Ты мне постоянно об этом рассказывала. Я все запомнил.

– А, ну-да, ну-да, – Снежка, как раз сейчас рисующая кремом розочки на кексах, насмешливо кивает, – прости, дорогой, это как-то ускользнуло из моей памяти.

– Ускользнуло? – Максим разворачивается к Снежке и берет её в прицел своего прищура. – А может, это было твое чистосердечное признание, женщина? Ты что-то утаила от меня о моей дочери?

– Эй, – Снежка сгребает в горсть сахарную пудру из ближайшей миски, и нахально швыряет её сладким облачком прямо в нос мужу, – я тебе говорила. Кто забывает выключить зануду-юриста на этой кухне, остается без завтрака.

Смотреть на них и не смеяться просто нереально.

Правда мне довольно быстро снова мутнеет, и я под предлогом мытья рук ускользаю в ванную, смотрю на воду, размышляю о вечном.

Быть или не быть? Будет тошнить или не будет тошнить?

Юл, конечно же, не отстает от меня, останавливается в дверях, смотрит как надзиратель за заключенной.

– А что Снежка имела в виду, когда говорила, что Максим не знает про женихов из песочницы?

Юл отвечает не сразу. Видимо, раздумывает, не слишком ли личная эта информация, чтобы делиться ею со мной. Ну и правда, кто я? Его студентка, его любовница…

– Макс встретил Снежку, когда Аське было шесть.

– Но он же говорил… У Аси его отчество. Он удочерил, что ли?

– Нет, – Юл пожимает плечами, – Аська – дочь Макса. Он экспертизу делал. Просто ты учти. Он долго вел кобелиный образ жизни. В постель тащил все что движется. Жениться – не собирался даже.