Руки прочь, профессор

Как ему объяснить? Он по-прежнему опасный и не всегда приятный мужик. Приятно ли ему будет услышать, что я ненавижу себя за то, что мне пришлось работать в его клубе? Что не уверена, что и через год перестану испытывать к себе это отвращение?

– Дыши, Цыпа, – насмешливо вклинивается среди моих мыслей Марк, – все с тобой ясно. С самого начала было ясно, что это не твое. А потом как приперся тот твой хрен – я был уверен, что ты уйдешь. Такие цыпочки как ты редко задерживаются в нашей среде. Они выскакивают замуж, они рожают троих детей и с них до конца жизни сдувают пылинки.

С трудом подавляю горький смешок.

Замуж. Скажешь тоже, Марк!

Таких как я – трахают без церемоний. И поят противозачаточными без спросу. Как телочку, что неспособна два слова в мысль увязать.

Но…

– Удачи, Цыпа, – напоследок желает Марк, – номер мой не удаляй. Если не срастется с твоим хреном или мамке снова деньги понадобятся – звони. У меня если что есть клуб и покруче. Туда тоже нужны девочки.

– Я подумаю, – вздыхаю я, и только собираюсь сказать “Пока” и повесить трубку, как Марк щелкает пальцами – это слышно даже в телефонном динамике, уж больно звучно он это делает.

– Тебя вчера искали, Цыпа, – произносит он рассеянно, будто уже потеряв ко мне интерес, – сопляк какой-то. Спрашивал про тебя у девочек. Они, конечно, прикрыли тебя, сказали что в глаза не знают и не видели вообще. Но… Тот парень, кажется, не особо поверил. Усвоила информацию?

– Да, спасибо, – под ложечкой у меня посасывает. Кажется, сохранились у моего братца кредиторы, которые еще хотят меня найти.

А я-то думала, что без работы в стрип-клубе жить станет чуточку спокойнее!

Мало мне геморроя… Как нарочно – у центрального входа в универ я натыкаюсь на Кострова. И не одного, а с верной его кодлой – четырьмя дружками-прихлебателями. Они вместе бухают, вместе гоняют по ночным улицам, вместе создают головную боль преподам.

И конечно, обиженный петушок, Сухарик, которого я в прошлую пятницу выжила с насиженного насеста на одну пару – начинает кукарекать раньше всех.

– Андрюха, Андрюха, вон же она…

Уже по формулировке вопроса понимаю – мальчики тут не просто покурить собрались. Ждут. Меня ждут.

Настроение паскудное – и это хорошо. В общении с придурками оно обычно бывает очень кстати.

– Костров, какого крестоцветного тебе от меня надо?

– Да так, – Андрюха нехорошо улыбается, скрещивая руки на груди, – где твой парень, красотуля? Тот, про которого ты мне брехала в субботу.

– М-м-м, – скептично окидываю Костра взглядом, – прости, Андрюша, ты не в его вкусе. Но я передам, что ты спрашивал.

Двое подпевал Кострова фыркают, оценив мой подъеб, а сам их недоглаварь багровеет от ярости и надвигается на меня.

– Из-за тебя, сучка, я десять штук проиграл, – шипит Костер на ультразвуке, – из-за того, что ты меня кинула. Отдать не хочешь? Или отработаешь?

– С чего бы? – приподнимаю брови. – Я что, села с тобой рядом, а ты первый взнос по нашей семейной ипотеке решил сделать? А имена нашим детям и собаке ты тоже придумал?

Снова смешки.

Да, ребята, понимаю. У Костра-то с чувством юмора туговато, я понятия не имею, чем он столько девок взял. Возможно – пресловутыми кубиками и пижонской бэхой. С ума можно сойти, какие девочки нынче не очень привередливые.

– Че ты ржешь? – рявкает Костер на одного из приятелей, кажется, его зовут Димон, и от Димона Костров нежданчиком выгребает.

– Потому что смешно, потому и ржу, – обрубает тот, – а ты правда сам виноват, Костер. Сам ставку повысил, сам ва-банк пошел.

Ставка, ва-банк…

Ох, ну класс.

– Мальчики, вы – дебилы, – с чувством выдыхаю я, – ничего оригинальнее, кроме как поспорить на трах со мной вы не смогли придумать?

– А чего оригинальнее, если ты Королева Динамо, а не кто-то другой, – философски замечает Димон.

Ух ты! Возможно, было б даже лестно, если бы это прозвище не махало мне из дебильного, безоблачного и такого тошнотного сейчас прошлого. Все эти тусовки, танцы-шманцы, шуточки с Анькой, игры в подруг…

Все такое фальшивое, что будь у меня волшебный нож – я бы использовала его, чтобы вырезать это дерьмо из памяти.

Ножа нет.

И времени кстати тоже. Пойду я…

– Я с тобой не закончил! – Костров сгребает меня за рукав куртки, и я не узнаю в его лице знакомого мне веселого придурка. На меня смотрит какой-то неприятный, злой мудозвон. И какой-то он… Не просто неприятный…

– Костров, я погляжу, вы сегодня готовы к бою, – холодный голос Ройха обрушивается на плечи всех собравшихся ледяным душем, – похвально. Раз так, я не буду откладывать практикум до конца лекции. Сразу им займемся.

Нельзя сказать, что в глазах Кострова отражается панический ужас, но… Что-то обреченное – определенно. И сожаление – именно его я вижу, когда он разжимает удерживающие меня пальцы.

– Ничего. Я с тобой непременно разберусь, красотка, – шепчет он на пределе слышимости, и это тот случай, когда “красотка” звучит как оскорбление.

– Боюсь, боюсь, – философски роняю я. Правда, провидение тут же решает, что достаточно мне улыбалось и…

Бах…

Ах ты падла…