Руки прочь

– Думаю, дело не в бабочке, – подытожил Олег. – Портал изначально вел не в наше прошлое, а в некий альтернативный мир. Параллельный, если хочешь. Иную версию известной нам реальности. Да, очень похожую в малом, но где-то отличную в большом. Таков мой собственный вывод. Наверное, он тоже противоречит современной науке.

– То есть…

– То есть, нельзя исключать, что история в их мире потечет по-другому. Наши поедут на олимпиаду, значит наступит потепление в отношениях. Может, даже Рейган с Черненко успеет встретиться, если Константин Устинович подольше протянет. Кто после него генсеком станет, еще вопрос. И так далее. Поэтому не надо там, у них, ничего трогать. Не надо мешать!

– Ё-м-м-моё… – протянул Андрей.

«Да подожди ты со своим клиентом!» – заорал он на весь офис.

– После твоей работы встречаемся у меня, – тоном, не допускавшим возражений, оповестил его Олег…

«Действительно, чего только не услышишь в период пандемии», – подумал Роман, поворачиваясь в кресле зала ожидания аэропорта «Шереметьево». За огромным окном стояла поздняя июньская ночь. Его случайный собеседник, представившийся Олегом Петровичем, только что откланялся: объявили посадку на рейс до Калининграда.

– Кончилась моя удалёнка, лечу в командировку, – бодро сказал он, подхватывая рюкзак.

Общение с ним завязалось как бы само собой. Пассажиров в просторном зале было мало, и большинство строго блюло социальную дистанцию. Севший через кресло от Романа, Олег Петрович заговорил первым. Оказалось, что даже их профессиональные интересы частично совпадают.

– Так вы в Москве постоянно не живете, – сказал Роман, узнав о специфике его деятельности.

– Перешел на дистанционное взаимодействие задолго до этой вселенской паники, – охотно поведал он. – Организация у нас не слишком богатая, решила сэкономить, да и цифровые технологии позволяют.

Роман кивнул в знак одобрения.

– Удобно, да. К тому же психоза вокруг поменьше и всяких масок, пропусков. Люди взбудоражены, многие такое несут, что, извините, уши вянут. Чёрт знает во что готовы верить.

Олег Петрович многозначительно улыбнулся.

– Знаете, бывают поводы.

– Вы про Билла Гейтса и вышки, облучающие россиян гомосексуализмом?

– Нет, – рассмеялся он. – Еще интереснее.

– Куда уж дальше?

– А вот послушайте, если время есть…

Его рассказ о путешествии в параллельный мир «другого 1984-го» Роман воспринял, как подобает психически здоровому человеку. Так ему еще никто ни разу не исповедовался за время более прозаических странствий, но известно, что нет предела совершенству. На данный момент в рейтинге путевых сказочников Олег Петрович уверенно занял лидирующую позицию.

– Проход в иное измерение продолжает функционировать? – спросил Роман, стараясь не придавать голосу иронический оттенок.

– Ночью тринадцатого была еще одна сильная гроза, и молния, по-моему, снова ударила в дуб. К следующему утру от портала не осталось ничего, – с грустью ответил его мимолетный знакомый.

Из вежливости Роман не стал вслух выражать явный скепсис. После расставания залез в свой смартфон, проверил наличие писем, пробежался по заголовкам новостей. Небо за окном начинало светлеть. Ждать надо было еще целый час.

Одна нога у него затекла от долгого сидения, и Роман встал, чтобы размяться. Взгляд его упал на кресло, где располагался временный попутчик-рассказчик. «Забыл что-то уважаемый сочинитель», – была первая мысль.

Наверное, уже потом, задним числом, он приписал себе необычное ощущение, посетившее его при касании пальцами газетного листа. Хотя, может быть, и нет… Разворачивая лист, Роман начал понимать, что̀ увидит в следующую секунду.

«…принимая это решение, Национальный олимпийский комитет СССР руководствовался подлинно спортивными принципами. Я и все мои товарищи по команде уверены, что предстоящая поездка советских атлетов в Лос-Анджелес принесет нам новые победы, существенно пополнит нашу медальную копилку. Спорт обязательно послужит делу мира между народами…»

Текст подписал чемпион мира по классической борьбе Михаил Наниашвили. В правом верхнем углу значилось: «11 мая 1984 г. Пятница». Еще была указана цена за номер – три копейки.

Роман внимательно изучил содержимое полосы, перечитал его повторно, помял пальцами край листа, понюхал и уловил слабый запах типографской краски. Потряс головой, будто желая скорее проснуться. Прошептал: «Всё равно не верю».

Это же была просто бумага.

Сто шестнадцатая