Руки (СИ)

Саске проводил их задумчивым взглядом, повернулся к санину:

— Так я еще нужен?

— Да. Если у тебя нет каких-то срочных дел.

Учиха выдохнул, уже не скрывая облегчения:

— Тогда пойду составлю компанию Кабуто. Надеюсь, он хотя бы сейчас пошел спать?

— Он пошёл есть. Ты тоже не спал? — внимательный взгляд.

— Спал. Но они меня заебали… фигурально, — честно признался Саске.

— Ладно, иди, — вздохнул Змей, отпуская его. Обидный рассинхрон расписания, его на обнимашки тянет, а вся молодёжь спать уже хочет. — Что-нибудь ужасное натворили?

— М… нет. Я вовремя дал по рукам и по мозгам, — парень зевнул и от души потянулся. — Но пытались.

Орочимару плавно, но быстро дёрнулся вперёд, притискивая Учиху к стене. Обхватил лицо руками и вкусно, полно, обволакивающе поцеловал. Саске вздрогнул было от неожиданности, но почти сразу расслабился и ответил. Даже заурчал довольно, прикрывая глаза.

— Зараза, — прошептал Змей, чуть отстранившись. — Совершенно же невозможно удержаться! Давай, иди, отдыхай, как хотел.

— Но вам же это нравится, сенсе-ей, — лукавая улыбка Саске шла. Даже слишком.

— Дразниш-ш-шься? — ещё один поцелуй, властный, жёсткий, с прикусыванием губы. Грудью к груди, а позади — холодная жёсткая стена. То ли попытка доминировать, то ли просто быть ближе.

— Возможно, — Учиха расслабился, проминаясь под руками. — Но когда так реагируют, удержаться сложно.

Орочимару облизнулся. Учиха только что признался, что не один Змей тут упарывается.

— М-м-м… Какие рёбра, какая шейка, и всё это мне… — шепнул он на ушко, прижимаясь. — Прямо тащить и трахать. Но не буду.

— Потому что дела, или потому что недостаточно активные ребра и шейка?

— Потому что Кабуто будет завидовать.

— М… аргумент, — Учиха отлип от стены. Но все-таки не удержался от легкой подколки: — А ты ему не будешь?

— Нет. Я-то уже выспался.

— Тогда приятно поработать, — нескрываемое ехидство во взгляде.

Орочимару вздохнул и выдохнул, собираясь с мыслями. Изнутри жгло пламя, кожа была вся такая сухая и чувствительная, хотелось прижаться и гладить-гладить-гладить, а потом покусывать, расцеловывать и сделать так, чтобы взгляд этих чёрных глаз окончательно затуманился.

Но действительно Кабуто. Либо ему мешать, либо действовать от него втайне. Ничего из этого отношения не укрепляет.

Змей двинулся вперёд, прикусывая кожу прямо над джуином.

— Спокойных снов.

Саске прерывисто выдохнул, облизнул губы… и поспешил уйти, пока взаимные провокации не привели к закономерному результату. Потому что Кабуто… и отдохнуть в самом деле стоит.

Чтобы в следующий раз не срубиться прямо посреди процесса.

***

К моменту, когда Саске с Кабуто качественно отдохнули, на базе снова была строгая дисциплина и поток порнорассказов был остановлен. Была снаряжена миссия за аромамаслами, Змей готовил программу по самомассажу. А то он научил детей чувствовать своё тело как хорошее оружие, а вот с чувственными удовольствиями они оказались не в ладах. Надо научить, а то замаешься всех клонировать, пусть сами размножаются.

Первым, как ни странно, проснулся Кабуто. И у него волосы зашевелились на затылке. Саске спал, уткнувшись ему в бок, как какой-то котёнок… Доверчиво, открыто, расслабленно. Пугало даже не то, что он сам спал так же. Пугало то, что он может вот так просто провести пальцем по шее с совсем маленькой, незаметной техникой, и сделать Учихе инсульт. Так просто… так доверчиво… Слишком просто, чтобы побороть свою привычку…

Нельзя ему так доверять.

Учиха шевельнулся, видимо, среагировав на изменение ритма дыхания, собственнически подгреб Кабуто к себе, обнимая за талию и устраивая голову на животе, как на подушке. Чуть заметно улыбнулся — видимо, в этот раз кошмары его не мучили.

— Ох, вы посмотрите, мои змейки пригрелись… почувствовали привилегированное положение, спят по двенадцать часов в сутки! — заявил Орочимару, заходя в комнату.

— Я бодрствую, Орочимару-сама!

— Очень плохо. Значит, халявишь. Саске-кун, ты соизволишь проявить признаки жизни?..

Учиха показательно подергал пяткой, не спеша открывать глаза. Кабуто был такой теплый… мя-ягкий… а главное, не стремился ему ничего откусывать и вообще заботился о любимце Орочимару-сама.

Тот на такое отношение вздёрнул бровь. Резко дёрнулся, нападая, прижимая к кровати своим весом и кусая поверх джуина. Только на этот раз — с чакрой. Боль мгновенно сняла сонную негу. Саске взвился пружиной, пытаясь одним движением подмять под себя Орочимару и заломить ему руки за спину. Причем, учитывая, что лежал он поверх Кабуто, санин укладывался начинкой своеобразного бутерброда. А потом почувствовал чужой смех на краю своего сознания.

И замер, вслушиваясь.

На захват сознания это не походило ничуть. Гендзюцу? Необычное и незнакомое. Хотя со Змея сталось бы давать уроки именно в такой ситуации. Чисто из вредности характера.

— А где хотя бы видимость сопротивления?

Смех стал ещё коварнее и приобрёл явственно знакомый оттенок «ху-ху-ху».

— А зачем? Я хорошо лежу, — мурлыкнул довольный Змей. — Заметил?