Руки (СИ)

Качнуться вперед, тронуть губами кончик носа — и все-таки выпрыгнуть наружу, мягко приземляясь на брусчатку двора. Пора работать.

***

У Орочимару тем временем была собственная миссия. Поиск талантливых тел никто не отменял, и то, что у него были больные руки, вовсе не означало, что нужно прекратить пополнять состав Ото новыми кадрами. Особенно если учитывать, что вербовка была единственным способом восстановления численности Ото. До стабильной инфраструктуры с семьями и передачей генетического наследия потомкам оставалось пилить ещё примерно лет пять. А смертность была всего лишь чуть ниже, чем у остальных деревень.

План был прост, как всё работающее. Орочимару просто гулял по местам, остающимся вне зоны охвата Великих Деревень, смотрел во все глаза и собирал слухи. Минимального умения чувствовать чакру хватало, чтобы почти в каждом поселении находить по одному чакропользователю, не принадлежащему ни одной деревне.

Правда, Орочимару не трогал уже взрослых — их не научить — и тех, кто был вполне счастлив в семье, даже не подозревая о своём даре — таких не удержать. Он концентрировался только на несчастных сиротках, которые могли нечаянно убить всё население деревни, но при этом не совсем понимающих, откуда берётся еда и что такое расчёска.

Особенно много таких было вокруг Кири, что логично. Но также было достаточно много остатков полувымерших кланов, которые владели чакрой, но были никому не нужны.

На этот раз внимание Змея привлекла одна женщина, прижимающая к себе почти светящегося от чакры младенца. Напуганная, в чёрном плаще, женщина оглядывалась по сторонам и едва-едва смогла наскрести денег на комнату в гостинице. Не местная, потерянная, с чакрой…

И Орочимару стал наблюдать.

Итачи, что характерно, с момента выхода на миссию заметно подобрался. Кажется, это уже перешло у него в разряд безусловных рефлексов, действующих независимо от сознания и состояния. Во всяком случае, поверх равнодушия и отрешенности легло рассредоточенное внимание, вбирающее в себя тысячи деталей.

Ночью ребёнок орал, громко и возмущённо, и молодая мать никак не могла его успокоить. Пыталась, почти плакала, но никак не могла с ним справиться. Орочимару подумал, решил, что это не спасение от банды разбойников, но мать уже в достаточном отчаянии, чтобы не отказаться от его помощи.

На стук в дверь открыла женщина. Пепельные волосы, голубые глаза и смуглая кожа делали её почти красивой, если бы не невероятно глубокие тени под глазами, только оттеняемые цветом волос.

— Ох, вы мой сосед, да? Извините, пожалуйста, за шум! Я его сейчас успокою, не волнуйтесь!

— Возможно, я могу вам помочь? Я врач, я умею обращаться с детьми.

— Нет, ну что вы, я почти справилась…

— Ва-а-а-а-а!!!!

— Точно не надо помочь? Вполне возможно, что ребёнок просто чувствует вашу усталость и так выражает своё беспокойство за вас.

Изнутри толкнулось чувство, очень похожее на ностальгию. А следом и образ — совсем маленький Саске, успокаивающийся только на руках матери или брата и устраивающий настоящие концерты при попытке кого-то чужого дотронуться.

«Засранец — это врождённое, — прокомментировал Змей. — А ты, значит, умеешь обращаться с детьми?.. Отгрузи-ка мне информацию по этой теме…»

Ребёнок оказался совсем крохой, всего пара недель. Голубые глазища и тёмные волосы прилагались, так что сомневаться в родстве не приходилось. Правда, не приходилось сомневаться уже из-за совершенно отчаявшегося, болезненного взгляда матери.

— Тч… Пелёнки мокрые…

— Простите, доктор-сан, у меня больше нет… — девушка шмыгнула носом.

— Ничего страшного, давайте мы его разденем, ополоснём… Я могу спросить у обслуги, нет ли у них каких-нибудь старых, ненужных простыней на пелёнки…

— Ва-а-а-а!!!

— Я… я была бы благодарна, да.

Орочимару благожелательно кивнул и пошёл действительно просить пелёнки. А кто говорил, что жизнь каге — это сплошные крутые битвы?..

Пелёнки нашлись быстро — похоже, что владельцев гостиницы тоже достал этот плач, — а вот в комнату пришлось заходить очень осторожно, у девушки включился приступ подозрительности.

— Кто?

— Это врач, я за пелёнками ходил, помните? Впустите меня, пожалуйста.

Пеленать ребенка пришлось Итачи. У матери дрожали руки так, что она чуть не уронила пеленки, а действия самого Змея, видимо, оказались недостаточно идеальными для владельца шарингана. А вот Учиха навыка не утратил даже спустя столько лет, буквально за пару минут запеленав младенца и принявшись его укачивать.

— Хороший малыш, — улыбнулся Змей совершенно по-доброму. Да, он так умел. — Здоровый, крепкий. Сколько ему? Недели две?

— Три, — кивнула уставшая мать.

— Вы его кормили?

— Да, грудью.

— А сами-то как? Ничего не болит? Не ноет? Голова не болит? Не кружится?

— Нет, ничего такого, — отказалась девушка, пряча дрожащие руки за спину.

— А вы сами сегодня ели?..

Молчание.

— Пойдёмте тогда попросим чего-нибудь на кухне, тем более что ваш малыш уже вполне успокоился. Я заплачу.

— Какая вам с этого выгода? — подозрительный, почти волчий взгляд.