Руки вверх, Ваше Величество!

В клетку ввели слона и пятерых гладиаторов: двоих бойцов в белых доспехах, троих — в черных. Под кожей бойцов играли сильные выпуклые мышцы. Круглые щиты и шлемы, затейливые, как петушиные гребни, отражали смешанный свет факелов и солнца, заходившего за храм Юпитера. Самым рослым среди гладиаторов был эллинский архонт Крелемах, вероломно схваченный под стенами старой Спарты. Он не воспет в античных песнях, потому что поэта Гомера уже не было в живых, а здравствовавшие в ту пору стихотворцы посвящали свои оды только победителям. Сопровождали Крелемаха один рядовой безымянный воин, до дрожи зажавший в правой руке короткий меч, и уже упомянутый слон — белый, красивый, смышленый. Его приручили, когда он был слоненком. Он был очень привязан к Крелемаху и понимал его с полуслова, как и полагается настоящему другу.

— Да поможет нам Зевс! — провозгласили эллины, а бессловесный слон в знак согласия взмахнул хоботом.

Напротив эллинов, нахмурив брови, стоял небритый и злой фараон Круканхамон. Он был взят в плен в страшной битве в дельте Нила и доставлен в Рим на галере завоевателей. Он жалел, что в самом начале битвы не бежал в пустыню на своих длинных и сильных ногах, но кто знал, что враги так многочисленны и так хорошо вооружены?.. Сделав его гладиатором, рабовладельцы разрешили ему командовать только парой воинов-:соотечественников, обожженных под африканским солнцем, вооруженных копьями и крепкими веревочными сетями.

— Изида[7] с нами! — сказал Круканхамон своим воинам, которые скорее верили в острые копья, чем в корову, хоть и божественную.

Будем объективны и заметим: и эллины, и египтяне охотнее сразились бы со своими поработителями, если бы не были отделены от них высокой решеткой.

Прозвучал горн, и управитель цирка вскричал:

— Требую тишины!

Зрители на скамьях замолкли. Старейший сенатор встал и воздел руки.

— Не теряйте времени, о ваши бывшие величества и прочее, прочее, прочее, — сказал он с достоинством, проглотив маслину. — Будьте отважны, и я и попрошу богов подарить свободу тем из вас, кто ее заслужит. Я хотел бы, чтобы ваши удары были точными и быстрыми, чтобы они доставили удовольствие всем нашим — от лож до галерки!

Граждане на галерке приподнялись и вытянули шеи: что, мол, дальше последует?

— Эта золотая сестерция решит, — второй по старшинству сенатор показал большую монету, — кому нападать первому!

Он подбросил монету, и по жребию вышло, что это счастливое право отдается белой тройке.

По знаку управителя цирка стороны заняли такой порядок, как на этом рисунке.

Как вы уже могли заметить, пол в клетке был совершенно похож на шахматную доску. Объясняется это просто: часть песка была привезена с золотого адриатического пляжа, часть — с темного берега Тибра. Разбрасывали песок на арене и разглаживали его рабы, которые у себя дома занимались геометрией. Поскольку в Риме им не позволяли чертить любимые фигуры на папирусе, они использовали для этой цели арену.

Безымянный эллинский воин искоса взглянул на египтянина, стоявшего на «h7» в выжидательной, напряженной позе. Белому не так уж трудно было распороть ему живот — кольчуга прикрывала только грудь египтянина. Но что потом? Ведь фараон непременно займет квадрат «g7», и тонкий и острый кинжал, смазанный змеиным ядом, пронзит самого эллинского воина! А без поддержки соотечественника с одним слоном архонт Крелемах не сможет рассчитывать на победу!

Пока воин раздумывал, быстроногий белый слон пересек клетку по диагонали — до решетки:

1. СeЗ — h6+.

Увидев нацеленный на него хобот, Круканхамон ощутил, как от беспокойства сжимается его горло. Что же делать? Обойти своего солдата, безучастно застывшего на темном песке, в квадрате «e7»? На первый взгляд, дело выгодное: сделав этот ход, он выскользнул бы из опасного угла и, продвигаясь вдоль решетки, обрел бы простор для активных действий.

— Да, пожалуй, да, — подбадривало себя его величество, намереваясь исполнить принятое решение.

Но одно давнее воспоминание насторожило его. В юности ему втолковывали всезнающие жрецы: когда простой солдат достигает противоположного края боевого поля, ему даются сила и способность наносить удары сразу во все стороны. Если такое случится, фараону не спастись.

— Ну, нет! Этого я не допущу! — тихо промолвил Круканхамон, рассуждая сам с собой. — Стану против врага плотиной, задерживающей буйные нильские воды, гонимые Изидой с далекого истока.

И, избегая угрозы слона, пытаясь защитить своего воина, он шагнул влево:

1. …Крf8—g8.

Эллинский воин ожил. Кольчуга, покрытая белыми выкованными из металла пластинками, зазвякала в одном ритме со стуком его сердца. Ага! От прямого нападения на врага на «h7» толку не будет — нарвешься на ядовитый кинжал фараона и пиши пропало. А почему бы не пойти вперед? Вряд ли Круканхамон решится пустить в ход свое оружие и перебраться на поле, на котором его непременно настигнет направленный на него хобот слона. Не менее хобота опасны тяжелые и толстые ноги животного! Рискнет ли фараон своей священной особой ради того, чтобы отправить к праотцам рядового безымянного воина?