Рукой подать

В этот раз ему удалось поймать момент, когда она засмеялась, и в уголках её губ появились едва заметные ямочки. Он много раз ловил эту улыбку вчера вечером, и по непонятным даже себе причинам испытывал тихую радость оттого, что ему удаётся её рассмешить. Странно? О да, ведь Тео никогда не стремился нравиться людям. Он мог немного чаще улыбаться и шутить разве что, за щедрые чаевые от частных клиентов, но самому себе в такие моменты он точно был противен. Стратегия Тео в жизни и в работе всегда была простой: он мог часами увлечённо рассказывать о том, что было предметом его интереса. Все побочные темы он старательно избегал и мог «срулить» с любого разговора в две фразы, за что Грейс уже успела поставить ему целый ряд диагнозов: от синдрома Аспергера до ОКР (*Обсессивно-компульсивного расстройства). Для себя Тео решил не принимать это во внимание и пришёл к выводу о том, что он просто человек, влюблённый в своё дело. Ему не интересны другие люди (за редким родственным исключением), его не волнуют внешние обстоятельства, которые напрямую не влияют на его работу. Есть он и его предмет исканий, остальное — малопонятная социальная шелуха.

Поэтому в событиях последних суток он плохо узнавал себя. Тео сам не понимал, почему вдруг он взялся помогать «урагану» Олив и впустил её в свою зону комфорта. Размышлять на эту тему казалось ему занятием малопродуктивным, поэтому всё чаще он отбрасывал любые попытки в самоанализ. Однако сейчас почему-то задумался на эту тему.

— Тео, осторожно! — громкий возглас Олив выдернул его из этих мыслей.

Он замер, и, обернувшись, обнаружил каменного ангела с вытянутым перед собой копьём, направленным прямо ему в спину.

— Думаю, идти спиной вперёд, не самая лучшая идея, — Олив обошла Тео и потрогала каменный наконечник, — он не острый, но всё равно было бы неприятно.

Тео согласно кивнул и виновато улыбнулся.

— Кажется, я задумался.

— Надеюсь, ты не водишь машину, — шутливо отметила она и, сделав шаг вперёд, устремила взгляд на экран смартфона в его руке, — выход тут совсем недалеко. Нам туда!

Олив указала в направлении каменной лестницы, ведущей вдоль сводчатых арок центральной секции кладбища. Они миновали несколько строений, и вышли на аллею, ведущую к входным воротам.

— Всё хотела спросить, — прозвучал голос Олив совсем рядом.

Тео повернул голову вправо и обнаружил Олив, идущей с ним в ногу задумчиво разглядывая мраморные изваяния по краям дорожки.

— Спрашивай, — обронил Тео и всмотрелся в её лицо, пытаясь понять, почему она тушуется.

— Как давно ты живёшь в Риме? — Олив повернула голову на него и её зелёные глаза под прямыми лучами солнца поменяли цвет на золотистый, — Если не секрет, конечно.

Тео перевел взгляд себе под ноги и, переступая через стыки гранитных плит, задумался, в попытке сосчитать.

— Приблизительно лет восемнадцать, — наконец, выдал он после нехитрых вычислений, — если не больше. Но это если говорить про Италию, в самом Риме я с тех пор как поступил на стипендию в Сапиенца (*университет в Риме). Это примерно пятнадцать лет.

— Ого, то есть переезжал ты не в Рим? — боковым зрением Тео уловил, что Олив продолжает смотреть на него.

— Да-а, мои родители классические музыканты, — он заложил руки в карманы и уставился невидящим взглядом на входные ворота, — Их пригласили играть в филармонию, и вот мы с Грейс, моей старшей сестрой, пошли в школу во Флоренции. К счастью, в языковой среде итальянский усвоился довольно быстро, поэтому учиться я остался тут, а вот Грейс вернулась в Ирландию.

Украдкой он глянул на неё, теперь Олив показалась ему глубоко погружённой в какие-то мысли.

— А почему именно Рим? — после недолгой паузы, поинтересовалась она.

— Ох, я особо и не выбирал. Просто хотел быть подальше от родителей, — слова сложились как-то сами собой, — Они оба музыканты в четырёх поколениях, Грейс пианистка и продолжательница династии, а я, скажем так, не вписался в квартет, — невесело хмыкнул он.