Рукой подать

— Это дельфины. Так Бернини видел дельфинов, — Он поджал губы и растянул их в ироничной улыбке.

— Оу, что же, ну в представлениях восьмилетнего ребёнка… — начала, было, она.

— Хах, — снова прозвучал низкий грудной смешок, — Олив, нет, на момент создания этого фонтана Бернини было сорок четыре года.

— Тогда у меня закончились для него оправдания, — Олив вскинула руки в жесте «сдаюсь».

— Ну, зато тритона он высек выдающегося… — задумчиво протянул Тео, — особенно торс.

— Забавно, что ты это отметил, — теперь уже заулыбалась Олив, — не думала что ты по части мужских торсов.

— Так, — в попытке не засмеяться, Тео выдержал паузу, — Я просто пытался найти в этом образе что-то привлекательное для тебя.

— Думаю, этот огромный рыбий хвост вместо ног трудно компенсировать даже таким торсом, — задумчиво проговорила она.

— Ты лукистка, Олив, — он осуждающе цокнул языком.

— Это можно было понять уже на моменте с дельфинами, — она с вызовом дёрнула бровями и горделиво приподняла подбородок.

Тут уже Тео не выдержал и рассмеялся в голос. Растерев лицо ладонями, он уложил руки в боки и, сделав несколько глубоких вдохов, мотнул головой.

— Нам нужно на Виа дель Тритоне, — сказал он на улыбке и указал на поворот дороги по левую сторону площади., — мы почти дошли до Испанской лестницы.

— Уже? — растерянно проронила Олив, — Так быстро пролетели сорок пять минут?

— Строго говоря, шли мы больше часа, — Тео заложил руки в карманы и, обернувшись, спросил, — Ты не устала? Уже два часа дня, через час большинство ресторанов в округе закроют возможность покупать еду до семи часов. Может, пообедаем?

— Как можно отказаться от такой идеи? — Олив оглядела площадь и прилегающие к ней выходы на улочки, — Куда пойдём?

— Разреши? — он протянул ей руку, выставив вперёд ладонь.

Она кивнула, и Тео, осторожно взяв Олив за запястье, потянул её за собой на людную улочку неподалёку. Рассекая толпы туристов, словно атомный ледокол, пробивающийся сквозь арктические толщи, Тео вывел их к заполненной людьми веранде с вывеской Osteria Barberini.

Они поздоровались, один из официантов, кажется, узнал его и, быстро оглядев веранду, указал на единственный свободный столик недалеко от входа в основное помещение ресторана. Тео жестом поблагодарил его и, взяв со стойки меню, проводил Олив к месту. Она села в плетеное кресло и, взяв меню, попыталась разобраться в представленных позициях.

— Ничего не понимаю, Тео, — посетовала она, спустя несколько минут упорного изучения, — Можешь сделать заказ на свой вкус?

— Могу, но предупреждаю сразу, качественный итальянский обед подразумевает аперитив.

— Как скажешь, — она махнула рукой и отодвинула меню на край стола.

Спустя ещё несколько минут к столику подошёл официант.

— Buongiorno. Prendiamo due aperoli, per favore, — Тео пролистал меню ещё раз и добавил, — e la pasta al tartufo. Due.

— Desiderano un dolce? — официант вопросительно посмотрел сперва на Тео, а потом на Олив.

— Олив, как насчёт десерта? — перевёл Тео, подняв на неё глаза.

— Я за, — она дёрнула плечом.

— Poi per dessert avremo una torta di pere, grazie, — он отдал официанту меню и, когда тот исчез, откинулся на спинку кресла, сложив руки на подлокотники.

Олив, до того рассматривавшая фигурную вывеску ресторана напротив, перевела взгляд на Тео, который теперь внимательно смотрел на неё.

— У меня что-то на лице? — она подняла брови, борясь с устойчивым желанием поёрзать на месте и поправить упавшую на лицо прядь волос.

— Да вот не пойму, — задумчиво проронил он в ответ, — Не бери в голову, — он махнул рукой, — Скажи лучше, как тебе город?

— Хмм, дай подумать… — Олив вновь обратила взор на протяженную узкую улочку, по которой они шли к ресторану.

Воцарилась недолгая пауза. Олив слегка наклонила голову и, пытаясь сформулировать сбивчивый поток впечатлений во что-то внятное, протянула:

— Тёплый, историчный и очень кинематографичный в центре, — долгие паузы между словами выдавали в ней попытку не ошибиться в подборе слов, — в остальном очень зелёный и расслабленный город. Это совсем не похоже на Лондон, и-и, думаю, это огромный плюс.

— Не жалуешь Лондон?

Олив вновь непроизвольно вздохнула:

— В нём, конечно, есть очень приятные районы, но мне как-то всегда был милее родной Глазго.

Тео удивлённо поднял брови, и опершись локтем на подлокотник, уложил подбородок на сжатую в кулак ладонь.

— Расскажешь мне про Глазго? — спросил он.

Олив успела только кивнуть, и к их столу подошёл официант с двумя аперолями.

— Итак, Глазго… — напомнил он после того, как они чокнулись бокалами и сделали по глотку.

— Думаю, я не буду рассказывать о том, какая обалденная там архитектура, в Риме говорить об этом как-то неловко, — призналась Олив, — Это просто две разные истории. Но лично я люблю Глазго за открытость местных, ночной вид на реку, уличную музыку, бесплатные галереи и красивейшие библиотеки. А ещё не было ни единого случая, когда я заходила книжный и не находила там какое-нибудь сокровище.