Рукой подать

— Два шарика лимонного и одно рисовое с корицей в большом рожке, но если ты сомневаешься, какое взять, можем попросить мастера собрать тебе рожок на его вкус.

— Так и поступим, — Олив рванула к прилавку и, попросив два рожка для себя и Тео, оплатила заказ.

Когда джелато были собраны и вручены ей у кассы, она триумфально прошагала обратно и протянула ему рожок. Тео всё это время стоял неподалеку от входа, давая ей возможность осуществить задуманное.

— Два лимонных и рисовый с корицей, — провозгласила она и, уловив на себе ироничный взгляд, подняла брови, — Что?

— Ты собой, наверное, сейчас очень довольна? — он принял мороженое у неё из рук, не скрывая, что детское поведение Олив очень его повеселило.

— Да, а ещё ты должен быть рад, — серьёзно, словно строгая учительница, проговорила она — Бесплатное мороженое по цене ужина в ресторане, ву-хуу!

— Очень мило, Олив, Grazie! — он бросил взгляд на её рожок, — что тебе предложили?

Олив указала пальцем на один из шариков:

— Это дыня, тут рисовый с корицей, а вот ещё фисташковый с шоколадной крошкой, — в голосе её звучало предвкушение.

Они вышли из джелатерии и, свернув на другую улочку, поднялись на Квиринальский холм по широкой лестнице, ведущей к одноимённому дворцу. Неспешно прошлись до площади Венеции, оттуда до Капитолийского музея, где на колонне стояла копия статуи волчицы, вскормившей своим молоком Ромула и Рема.

— Есть интересное предположение относительно этого образа, — отметил Тео, указав на неё, — уверен, ты в курсе истории о том, что основателей Рима вскормила волчица.

— Да, это разве не миф? — отозвалась Олив, рассматривая фигурки двух крошечных младенцев, тянущихся к животному.

— Это спорный момент, — Тео стянул с носа солнечные очки и с прищуром посмотрел на изваяние, — Дело в том, что в древности слово lupa означало «волк» и «блудница», и существует предположение о том, что возможно, младенцев вскормило вовсе не дикое животное, а жрица любви. В ту пору эта профессия куда меньше осуждалась обществом, куртизанок даже связывали с культом богини плодородия и наслаждения Флоры, и в городе проводили специальные праздники, посвященные им. Правда, потом в Рим пришло христианство, и принадлежность к столь греховной профессии стигматизировалась, а вот на борделях так и остались эмблемы с волками.

— Но ведь это только предположение? — переспросила она рассеяно, — Про Ромула и Рема?

— Одно из, но надо сказать, очень реалистичное, — уточнил Тео, поджав губы.

— Вау, просто вау, — Олив, неловко улыбнулась Тео и молча прошагала дальше.

Он последовал за ней. Их путь продолжился по набережной дей Валатти, где они пересекли Тибр по мосту Систе и оказались в районе Траставере. Пройдя по виа Гарибальди, они нашли памятник знаменитому объединителю Италии и отправились на длительную прогулку по парку вокруг виллы Дориа-Памфили. Живописное озеро с утками и лебедями, вышедшие на пробежку местные, многочисленные парочки и дружеские компании, сидящие на пледах тут, кажется, поразили Олив не меньше, чем развалины древних храмов.

— Знаешь, что не прекращает меня удивлять в местных жителях? — задумчиво протянула она, когда они присели на траву у озера.

— Dolce far niente? — спросил Тео, пытаясь угадать ответ по её лицу.

— Прости? — в зелёных глазах напротив отразилось непонимание.

— Сладость ничегонеделания, — пояснил он.

— А вот и нет, хоть я и читала «Ешь. Молись. Люби», мне не кажется, что итальянцы прямо уже ничего не делают, — Олив сорвала травинку и задумчиво поводила ею по складке своего льняного комбинезона, — Напротив. Сегодня рабочий день, уже вечер, вот-вот стемнеет, — травинка очертила круг в воздухе, указывая на людей вокруг, — Но вот они все тут: бегают, едят, пьют, общаются. Не залипают в Нетфликс дома на диване, не торчат в пабе, — тут Олив осеклась, — В пабе классно, ты не подумай, но просто тут как будто совсем иное качество жизни. Во многих городах Британии я ни разу не видела столько народу в парках после шести часов, ну за исключением больших мегаполисов вроде Лондона.

Тео понимающе покивал, оглядывая людей вокруг

— Итальянский образ жизни, конечно, романтизирован донельзя, — отметил он невозмутимо, — но чему я рад был поучиться у местных, так это неспешности и большому вниманию к качеству каждого проживаемого дня. Итальянцы говорят, что один погожий день не сделает всё лето, и потому так важна каждая минута.

— И что, ты совсем перестроился на итальянский образ жизни? — Олив скрестила руки, опершись на согнутые в коленях ноги и уложила на локти острый подбородок.

— Думаю, да, — спустя недолгую паузу ответил Тео, — Теперь я поздно ужинаю, ношу много слоёв одежды даже в жаркую погоду, ем целую пиццу в одного по выходным, особо не спешу и даже привык к раздолбайству и бюрократии. Хотя мой коллега Федерико считает меня страшным нарушителем правила трёх «С».

— Что за правило трёх «С»? — Олив повернула голову и взгляд зелёных глаз устремился на него.