Рукой подать

И до срока лёгший камень

на душу твою

в эту темень тихо канет,

точно в полынью.

Даже если станет легче

и светлей вода,

помни, время память лечит –

горечь – никогда.

Полно думать о печали –

пусть себе горчит,

только б к берегу причалив,

память излечить,

только б кто в церквушке старой

помолясь, скорбя,

Богородице поставил

свечку за тебя.

Журавлиное

Что в нас журавлиного, друг мой?

Почему манит нас берег дальний?

Тесен ли уклад патриархальный,

холодно ль в провинциях зимой.

Может, журавлиные сердца

жаждут перелётов-переездов…

Но весною, в городок уездный,

где вскипает зелень у крыльца

души журавлиные спешат,

подлечить открывшиеся раны,

в домик, где цветущею геранью

горницу любили украшать.

Оттого и тянет по весне

к этим перелётам-переездам,

в милый сердцу, городок уездный,

в дом, где журавельник на окне.

_______________

geranos (греч.) – журавль. Одно из названий герани – журавельник.

В поисках брода…

Память-река,

где течение вспять;

Думала, прошлого

каждую пядь

знаю.

В поисках брода

брожу до утра;

скрыто грядущее,

да и вчера

тает.

И проплывают

туманно-легки,

на расстоянии

взмаха руки,

годы.

Память-река

свою ношу несла тысячелетия –

несть им числа –

в водах.

Здесь и тревога моя

и покой,

их невозможно

коснуться рукой –

взглядом…

Здесь воплощений

моих череда

из ниоткуда

плывёт в никуда

рядом.

Брод не сыскать…

Да ведь это же явь.

Может быть

стоит попробовать вплавь?

Верю.

Воды бездонные

переплыву,

ждёт на другой стороне

наяву

берег.

* * * ("Весна принесёт бессонницу...")

Весна принесёт бессонницу

и дальних дорог жажду,

и маленький город вспомнится,

попав в который однажды,

к местечку этому скромному

неясной тоской влекома,

родство ощутила кровное

на улицах незнакомых.

Шагну в лабиринты прошлого,

примерю судьбы и лица,

мелькнёт сарафанчик с прошвою

у дома под черепицей,

в саду…

не изба российская

и не украинская хата –

ну что ж ты,

ступай, отыскивай,

свой след на земле Солхата.

_______________

* Солхат – одно из древних названий города Старый Крым.

Соранг

У моряков есть поверье, что среди бушующих нордов и трамонтан, муссонов и сокрушительных тайфунов есть жаркий ветер соранг, дующий один раз за многие сотни лет. Соранг приходит с южных румбов горизонта поздней зимой и обыкновенно ночью. Он приносит воздух незнакомых стран, печальный и легкий, как запах магнолий. Сами по себе начинают звонить колокола сельских церквей, голубая заря поднимается к зениту, и сквозь снега пробиваются цветы, похожие на подснежники.

           К.Г.Паустовский «Соранг»

Мне останется синь да сон,

капля сумерек киммерийских,

впечатлений дорожных сонм

о земле далёкой, но… близкой.

Не отвечу – и не проси,

мне самой удивляться впору,

как в равнинный покой Руси

просочились Синие горы.

Эту данность не объяснить –

я давно породнилась с нею,

видно, выпряла Доля нить:

тоньше – нет,

но и нет прочнее.

И когда из далёких стран

за дождями ветра слетятся,

возвратится в мой дом Соранг –

приносящий тепло и счастье.

И припомнится сон,

где синь,

и забвенье уже не тронет

на седых дорогах Руси

алый след киммерийских хроник.

На улицах Старого Крыма

на улицах Старого Крыма

солнца больше чем где бы то ни было

в нём купаются здешние воробьи и голуби…

обленившиеся коты похожие на языческих идолов

так заносчивы и вальяжны…

это всё оттого что им

ничего неизвестно о холоде…

на улицах Старого Крыма можно временем пренебречь

освободившись от мнимых привязанностей привычек

и прочих земных оков

и сразу же станут слышны крики погонщиков:

чужая гортанная речь…

внезапно тонкий запах шафрана на миг отвлечёт

от стука конских подков

на улицах Старого Крыма – в придорожной пыли –

бродят толпы чихающих туристов – их ничуть не смущает

что пыль эта – пыль веков…

и что они окончательно затопчут следы караванов

которые здесь прошли

по Шёлковому пути…

один из тюков

(с чёрным перцем) порвался

содержимое высыпалось на дорогу и смешалось с пылью

ты тоже хочешь увидеть пыль веков?

посмотри на чихающих туристов…

Старый город

Старый город,

мой друг,

мой недруг,

дремлет время в твоих недрах.

Снов обитель,

обитель тайн,

книга вечных земных скитаний.

Здесь на улицах – на страницах –

мои жизни, стихи и лица

были – руницей,

были – вязью,

о себе говорила аз я.

Помнишь, город,

как мне дарил ты

переулочков лабиринты,

тихих двориков свет неброский,

как сплетались в стихи наброски;

грустью-горечью – не весельем –

приворотное держит зелье,

крепко держит – не отпуская, –

стала каменной соль морская.

Город-сказочник, город-рыцарь,

может, мне доверился зря ты,

рассказав, на какой странице

от ворот твоих ключ спрятан...

Снарядив кораблик бумажный,

я покину тебя однажды,

чтоб

вернуться к твоим причалам,