Рукопись Бэрсара

Инта споткнулась, и Алек ее подхватил, и ее рука осталась в его руке, и они все шли сквозь чужую звучащую ночь прямо на желтый тепленький огонек.

И пришли. Домик, приткнувшийся под горой, темная груда деревьев и журчанье воды. Альд с размаху толкнул тяжелую дверь, она распахнулась, и там был каменный ящик, в котором горел огонь, и что‑то то уходило во мрак, то выступало на свет; у этих вещей были свои имена, которые не спеша поднимались наверх: старые кресла, резные шкафы с корешками книг, перила лестницы, ведущей во тьму.

А у огня сидел человек, укрытый чем‑то мохнатым.

Старик, подумал Алек, старый‑престарый старик.

Мы стояли на середине и старик разглядывал нас. Спокойно, будто ему не впервой.

‑ Альд? ‑ спросил он без удивления. ‑ Ну да, правильно. Завтра ведь праздник Сожженных Кораблей.

‑ Дарен?

‑ Я рад тебя видеть, ‑ спокойно ответил старик. ‑ Странно, что ты явился только теперь.

‑ А другие?

‑ Приходят, но не так как ты ‑ лишь в память и мысли. Но ведь и я никогда еще не был так близок... к Ней. ‑ Поглядел с любопытством на Алека и Инту. ‑ Странные у тебя спутники, Альд. Наверное кто‑то из них тебя убил?

‑ Нет, ‑ угрюмо ответил Альд. ‑ Они умерли гораздо раньше, чем я.

Старик вынул руку из того, во что он был завернут, показал, куда сесть, и мы с Интой уселись в уютные старые кресла, а Альд так и остался стоять перед ним. Стоял и глядел на этот маленький сверток и на маленькое, старое, еще живое лицо. И спросил ‑ как будто бы даже со страхом:

‑ Значит, не зря?

‑ Да, ‑ спокойно ответил Дарен. ‑ Мы все‑таки остановили их у Азрана. Я успел перехватить ополчения Гарасола Карза, и у Азрана мы зацепились.

‑ И мы победили?!

‑ Да, ‑ безрадостно ответил Дарен, ‑ в конце‑концов. Слишком долго и слишком дорого, Альд. Слишком долго не могли между собой столковаться, слишком дорого платили за неумение воевать. Слишком много было у нас перевалов, и на каждом мы оставляли лучших.

‑ Но мы победили?

‑ Присядь, Альд, ‑ спокойно сказал Дарен. ‑ Ты пришел слишком поздно, когда мне уже незачем лгать ни себе, ни другим.

‑ Так победили мы или нет? Они ушли?

‑ Нет, ‑ угрюмо ответил Дарен, ‑ почти никто из них не ушел. Оказывается, им уже некуда было уходить. Мы просто их перебили и уничтожили их корабли.

‑ Почему? ‑ тревожно спросила Инта. ‑ Как так: некуда?

В первый раз надломился ее голос, в первый раз страх промелькнул на лице, и Алек вдруг понял: это о нас. Это наших всех перебили, потому что нам некуда было уйти.

И ‑ ничего. Наплевать.

‑ Потому, что вас уже выгнали отовсюду. Вы всем мешали и всюду несли несвободу, и нам приходилось вас убивать, чтобы не стать такими, как вы.

‑ И что вы вы играли? ‑ спокойно ответила Инта, и в лице ее больше не было страха. ‑ Во Вселенной достаточно много таких, как мы. Когда‑нибудь они навестят вас опять, и сколько тогда вы заплатите за свободу?

Альд обернулся и поглядел на нее. А потом тяжело отошел и сел в свое кресло.

И ‑ тишина.

‑ Ты ‑ женщина, ‑ сказал наконец Дарен, ‑ и ты ‑ солдат, а, значит, убийца. Не понимаю. Мне пришлось убивать, спасая свой мир, и эта тяжесть лежит у меня на душе. А ты?

‑ Точно так же: спасая свой мир, ‑ неохотно сказала она. ‑ Тогда мы еще защищались, ‑ сказала она, ‑ и, может быть, мы тогда защитили вас. Ты просто не знаешь, что такое война.

Старик усмехнулся ‑ мол, это я не знаю?

‑ Конечно не знаешь. Ты сам говорил, что вы не умеете воевать, a в нашей истории, кажется, нет ни единого года без войн, и эта, моя война, затянулась на два поколения. Война любит лучших, ‑ угрюмо сказала она, ‑ и если бы воевали одни мужчины, она бы сожрала всех честных и смелых за несколько лет, и женщинам все равно бы пришлось воевать, спасая ублюдков и трусов. Мы выращены войною, ‑ сказала она, ‑ и то, что такие, как вы, привыкли считать несвободой ‑ для нас просто жизнь.

‑ Тогда хорошо, что вас нет.

‑ Не радуйся, ‑ грустно сказала она. ‑ Мы были всего лишь одними из многих. Война к вам вернется, ‑ сказала она, ‑ и сделает вас такими, как мы ‑ или сотрет навсегда.

‑ Нет! ‑ закричал вдруг Альд, ‑ нет!

‑ Да, ‑ спокойно сказала она. ‑ Знаешь, что не смеет тебе рассказать Дарен? Вы стали другими после этой войны. Вы отдали лучших ‑ и теперь лучший тот, кому удалось выжить. Так?

‑ Так, ‑ ответил Дарен. ‑ К сожалению. Настоящие герои забыты, очевидцы, никому не нужные, умирают от давних ран, а в героях теперь другие ‑ те, кто спрятался от войны. И жизнь идет как‑то иначе ‑ в суматохе и лжи, и такие, как Альд ‑ привыкшие жить по чести, сейчас не в моде. Ну и что? Это пройдет. Мы жестоко переболели войной, но Латорн выздоровеет. А если он будет здоров, мы сумеем себя защитить.

‑ Не знаю, Дарен, ‑ угрюмо сказал ему Альд, ‑ недавно я тоже так думал. Но там, где я был... это очень скверное место, там тысячи разных существ... люди или не люди... но все они принадлежали войне. И когда я думаю: сколько же их таких во Вселенной? И что будет с Латорном, если это повториться еще хоть раз?..