Рукопись Бэрсара

И новая ложь приняла его. Свинцовое небо и грифельная вода, и волны, шипя, ползут на песок...

‑ Ну что, наигрался? ‑ спросил его Алек. Он первый пришел в себя, сидит возле Инты и смотрит на бледное лицо, где сейчас лишь покой...

‑ А ты не хочешь попробовать?

‑ Нет, ‑ сказал Алек. ‑ Мне ни к чему.

‑ А Инта?

А Инта уже открыла глаза.

‑ Что я? ‑ спросила она, села и стала вытряхивать песок из волос.

‑ Хочешь еще поиграть?

‑ Нет, ‑ сказала она. ‑ Надоело.

Спокойный лоб и спокойный взгляд, и улыбка, где только покой.

‑ Какая ты действительно ты? ‑ угрюмо спросил ее Альд. ‑ Ты, что там, или ты, что здесь?

‑ А знаешь, мне и самой интересно. Наверное, обе. А ты все молчишь, Алек?

Молчит. Сидит и смотрит на волны.

‑ И все‑таки я не вру, сказала она. ‑ Все правда, даже когда я думаю, что соврала.

‑ Я понял, ‑ угрюмо ответил Алек. Опять они были вдвоем, далеко от меня, как будто бы отгороженные стеною.

‑ Но, может быть...

‑ Нет, ‑ сказал Алек, ‑ теперь уже все. Не успеем.

‑ Почему? ‑ спросил Альд, и Алек взглянул на него и ответил так, словно это все объясняло:

‑ Это Последняя Коса.

‑ Почему последняя?

‑ А за ней нет ничего.

‑ Это не честно! ‑ сердито сказал ему Альд. ‑ Если ты знаешь...

‑ Нет. Вспоминаю помаленьку.

‑ Значит это не в первый раз?

‑ Да, ‑ сказал он угрюмо. ‑ Я через Город раз пять проходил. А иногда не проходил. А после Города всегда по‑разному.

‑ А дальше? ‑ спросила Инта. ‑ Что будет потом?

‑ Легион, ‑ ответил он хмуро. ‑ Не знаю, что дальше, но в конце всегда Легион.

А серые волны шипя ползут на песок...

Вот и конец прогулке, подумал Альд. Я не вернусь в Легион, подумал он, эта дурацкая игра не для меня. Может быть, я на миг и поддался войне, но отдать ей себя целиком...

‑ Должен быть выход, ‑ сказал он вслух. ‑ Система не может быть герметичной. Если есть выход ‑ должен быть выход.

‑ В реальной Вселенной, ‑ заметила Инта.

Это тоже реальность, подумал он, и дрянная реальность.

‑ Я не вернусь в Легион, ‑ сказал он им. ‑ Вы ‑ как хотите, а я не вернусь. Это не для меня. Человек должен драться, защищая свой мир, своих близких и свою свободу. Но драка как способ существования...

‑ Ну и что? ‑ спросила с усмешкой Инта. ‑ Если существования...

‑ Существования, но не жизни, ‑ мягко ответил он. ‑ Не знаю, как вам, но мне это не подходит. Если не жизнь...

‑ Так смерть?

‑ Да, ‑ сказал он просто, ‑ наверное так. И это будет правильно, Инта. Когда‑то мы выбрали смерть. Нас ведь никто не принуждал. Мы выбрали ее потому, что это было единственное решение. Мы умерли ‑ и это было честно, раз этот выбор мы сделали сами. А эта мнимая жизнь ‑ нечестно. Нам ее навязали вместе с ее несвободой...

‑ Опять несвобода! ‑ сердито сказала она. ‑ Ты просто зациклился на этом дурацком слове! Человек, живущий в обществе, не может быть свободен!

‑ Да ‑ если понимать свободу как право творить что угодно. Нет ‑ если свобода только право самому определять свои поступки и самому за них отвечать. Хотя нет. Это все‑таки гораздо шире. Как я могу объяснить? спросил он грустно. ‑ Это как здоровье или жизнь. Только, когда ты болен, ты сумеешь ответить, отчего и как нездоров. Хочешь, я объясню, почему и как несвободен?

‑ Нет!

‑ Но ты хочешь вырваться или нет?

‑ Не знаю, ‑ тихо сказала Инта. ‑ А ты, Алек?

‑ Я не хочу в Легион, ‑ ответил Алек. ‑ Я забуду тебя, ‑ сказал он Инте и с тоской поглядел ей в лицо. ‑ Мне казалось: вот чуть‑чуть ‑ и я опять человек. И я смогу тебя оживить. А мы уже пришли, ‑ угрюмо сказал он ей, ‑ и я опять тебя потеряю. А если найду ‑ так это будем не мы. Не хочу, ‑ сказал он с тоской, ‑ не надо!

‑ А если мы просто умрем?

‑ Не знаю, ‑ сказал он ей. ‑ Я не хочу, чтоб ты умерла. Если ты пойдешь в Легион, так и я пойду... чтоб тебя искать.

‑ Значит дело только за мной? ‑ она невесело засмеялась. ‑ Вот видишь, Альд, а ты говоришь о свободе! Я не очень хочу исчезать, задумчиво сказала она, ‑ но я тоже не хочу в Легион. В конце‑концов, что такое смерть по сравнению... с этим? Если бы я могла отыскать того, кто изобрел этот мир! Я просто не верю, ‑ сказала она. ‑ Если есть выход... Альд, ‑ сказала она, ‑ кажется, я понимаю! Выход есть, но он... Хорошо, сказала она и вскочила с песка. ‑ Пусть так и будет. Идем на прорыв!

Опять мы идем неизвестно куда, и серое небо смешалось с тяжелой водой. По серому сквозь серое и кругом ничего. Вот тебе твоя правда, подумал Алек, вот она тебе, твоя проклятая правда. В который раз? угрюмо подумал он, и сколько раз здесь опять проходить, если опять не вырвусь?

По серому сквозь серое и серо внутри, и все просвечено до конца безрадостным светом. И где‑то там, вдалеке, лежит его жизнь, нелепая и жестокая жизнь ‑ от скудного детства до смерти. Дурацкая выдалась жизнь, подумал он, сперва убивал, потом убили меня, и все началось сначала. Зачем это было надо? подумал он. Зачем я родился, за что я убит, и для чего я мотаюсь в проклятом кругу?