Рукопись из Тибета

Комната находилась в одной из каменных пристроек монастыря, расположенной в его внешней части. Она располагалась на втором этаже, откуда открывался чудесный вид на долину, предназначалась для двоих и была вполне пригодной для проживания. Там имелись две постели, низкий, стоявший на циновке столик, устроенный наподобие камина в глубине очаг, а также шкаф для кухонной утвари.

– Убирать в комнате, приносить воду и пищу будет послушник, – сказал управляющий, вслед за чем ознакомил с правилами внутреннего распорядка.

Нам разрешалось общаться с монахами и учителями, а мне – участвовать в культовых мероприятиях. А еще посещать обширную библиотеку монастыря, считавшуюся здесь одной из лучших, что было немаловажно. Месяц пролетел в молениях, ознакомлении с древнеиндийскими текстами, махаянскими сутрами и трактатами Нагарджуны; заодно я обучал Каймана китайскому, а в начале второго месяца нас пригласил к себе настоятель.

Для начала он поинтересовался, как гостям живется в монастыре, я ответил словами благодарности, а потом настоятель сообщил, что предначертанное мною сбылось. Азиатская общественность скорбит по поводу гибели президента Ливана, а новым избран его брат Амин Жмайель.

– Такова его карма, – потупил я взгляд. – Ничто не вечно в подлунном мире. Теперь вы мне верите?

– В некотором роде да, – качнул головой лама.

– Тогда слушайте второе предсказание, – сделал я значительное лицо, медленно перебирая зерна четок. – Оно более важно для Бутана, чем первое.

– Я весь внимание, – ответил настоятель.

– Через неделю сикхи захватят здание индийского парламента в Нью-Дели. И ваш король может предотвратить нападение. Если пожелает.

Сказав это, я встретился с собеседником взглядом и понял, что стрела попала в цель. Индию с Бутаном связывали давние политические, экономические и культурные отношения, а кроме того она всегда покровительствовала своему соседу.

– О вашем пророчестве я сегодня же доложу его величеству, лама Уваата, – сложил настоятель перед собой руки. Я же сделал значительное лицо, поскольку впервые был назван столь почетным религиозным именем.

– Только вся ответственность лежит на вас, – продолжил он. – Наш король добр, но его авторитет превыше всего. Вы меня понимаете?

– Понимаю, уважаемый, – ответил я. – Мой для меня тоже.

На следующее утро, когда мы с Кайманом завтракали лепешками с сыром из молока яка, запивая их горячим чаем, из резиденции монарха по мою душу прибыл автомобиль.

– Если не вернусь, считай меня коммунистом, – сказал я Кайману, усаживаясь в машину.

– Типун тебе на язык, – сплюнул через плечо вышедший проводить меня приятель.

Его Величество король Джигме Сингье Вангчук, насколько я знал из местных газет, которые регулярно просматривал, был достаточно прогрессивным и вменяемым монархом. Взойдя на трон после своего отца, а перед этим получив блестящее образование в Индии, а затем в Англии, он продолжил начатые папашей демократические реформы в государстве, причем довольно успешно. Кроме того четвертый монарх Бутана был высоко культурным человеком, чтившим национальную историю и традиции.

Король принял меня в загородном доме, находившемся неподалеку от его резиденции, без особых церемоний. По сравнению с виллами российских олигархов, некоторые из которых приходилось лицезреть в прошлой жизни, жилище бутанского монарха выглядело гораздо скромнее. Встретивший нас при въезде на территорию, офицер охраны провел меня в небольшой холл, выполненный в традиционном стиле, где, попросив обождать, скрылся за лакированной, с резными драконами дверью. Через несколько минут он вернулся, пригласил меня внутрь, а сам остался снаружи.

– Проходите, – услышал я мягкий голос из глубины просторного кабинета.

Кабинет был освещен утренними лучами солнца, отражавшимися от инкрустированных ценными породами дерева стен, хрусталя бронзовой люстры на потолке и крытого узорчатым ковром светлого паркета. В дальнем конце кабинета за письменным столом сидел человек примерно моих лет, одетый в национальную одежду и с породистым лицом, которого я узнал по часто встречавшимся на улицах портретам. Зреть сильных мира сего мне приходилось не раз, а посему, изобразив легкий поклон, я чинно прошествовал вперед, потом по знаку монаршей руки присел в одно из стоявших сбоку золоченых кресел.

– Мне рассказал о вас настоятель монастыря Симтокха-Дзонг и мой учитель лама Дже Цонкап, – сказал, внимательно оглядев меня, правитель Бутана. – А также о двух ваших предсказаниях. Первое, с его слов, сбылось. Меня интересует, насколько вероятно второе.

Я изобразил глубокомыслие на лице, поймал ладонью пушинку в солнечном луче и заявил:

– Как то, что я сижу перед вами.

На лице монарха ничего не отразилось, как часто бывает у азиатов, и он застыл в неподвижности.

– Идите, – шевельнул губами спустя минуту. – И ждите.

Я встал из кресла, сложив руки перед собой, чуть поклонился и, мягко ступая сандалиями по ковру, вышел. А когда черный лимузин с молчаливым водителем вез меня назад, подумал, не ошибся ли в хронологии событий.