Рукопись, которой не было

Саймон и его сотрудники базировались в Университете Оксфорда. Руди часто ездил туда, когда какой-нибудь вопрос не удавалось решить по телефону. Иногда они проводили совещания всей группы. Накануне одного из совещаний Бирмингем бомбили всю ночь. Руди как раз дежурил в пожарной команде и вернулся утром совершенно разбитый.

– Женя, давай быстро позавтракаем, и я поеду в Оксфорд на совещание.

– Нет, ты заснешь за рулем, и это плохо кончится.

– Но я не могу его пропустить.

– Знаешь что, сходи в Студенческий союз. Может быть, кому-нибудь нужно в Оксфорд. Только при условии, что твой попутчик пообещает разговаривать с тобой всю дорогу.

Кончилось тем, что ехать с ним вызвались три девушки-студентки, которые действительно болтали с ним и друг с другом без умолку. Руди всегда выглядел моложе своего возраста и привлекал женские взгляды. Незадолго до войны физический факультет проводил какое-то мероприятие в начале учебного года. Идея была познакомить профессоров с новыми студентами, поэтому всем раздали таблички с именами. После официальной части были танцы. Одна девушка пригласила Руди на танец, взглянула на его табличку и спросила: «Вы, наверное, родственник профессора Пайерлса, о котором я столько слышала?» Надо сказать, что Руди умел и любил танцевать еще со студенческих времен. В Цюрихе до моего приезда он часто ходил на танцевальные вечера.

Я его совсем не ревновала. Ну… иногда притворялась, что чуть-чуть ревную, чтобы подразнить его.

Помимо Оксфорда Руди иногда ездил в Лондон. Там он встречался с фон Халбаном и тем же Саймоном, чтобы поболтать на научные темы и обсудить околонаучные сплетни. Обычно сначала они обедали в датском ресторане под названием «Три викинга». Вскоре я заметила, что Руди в шутку стал говорить «три викинга», имея в виду себя, Ганса и Франсиса, например: «Сегодня три викинга сильно поспорили о такой-то реакции».

– Руди, но как три еврейских иммигранта могут превратиться в трех викингов? Это же полный абсурд.

– В наше время любой абсурд может стать явью. Посмотри, что делается в Европе.

К июлю 1941 года комиссия MAUD подготовила и выпустила отчет в двух частях, подводящий итоги своей девятимесячной работы. Об этом я уже писала. Прошу прощения за то, что иногда забегаю на год-два вперед, а потом возвращаюсь обратно. Выдержать хронологический порядок я не в состоянии. Итак, MAUD выпустила заключительный отчет. «Выпустила» – не то слово. Разумеется, отчет был совершенно секретным. Его направили в правительство и нескольким членам высшего военного командования. Первая часть называлась «Использование урана для бомбы», а вторая – «Использование урана для генерации энергии».

К этому времени в Америке измерили сечение деления урана-235 с хорошей точностью. Оно оказалось несколько меньшим, чем Руди и Отто Фриш заложили в оценку критической массы в марте 1940-го. Критическая масса выросла, но всего в несколько раз. Резюме первой части заканчивалось так: «Атомная бомба осуществима». В само́м тексте были описаны все основные этапы, необходимые для ее производства.

На этом существование MAUD закончилось. В верхах было решено, что настала пора для более масштабного проекта, который получил кодовое название «Сплавы для труб». Предполагалось, что оно (название) обманет любого шпиона. Общий контроль над управлением «Сплавов для труб» был поручен лорду Андерсону (позднее он стал министром финансов в кабинете Черчилля), титул которого был лорд-президент совета. За практическую работу отвечал технический совет, в который вошли Чедвик, Саймон, фон Халбан и мой Руди. Председателем совета был назначен лорд Эйкерс. Марк Олифант обиделся, что его обошли, и изливал свое раздражение на каждого, с кем бы ни говорил. Мне кажется, он был прав. Именно Марк в августе 1941 года пересек Атлантический океан на бомбардировщике без какого-либо обогрева в отсеках, чтобы в Вашингтоне встретиться с Лаймоном Бриггсом, председателем Совещательного комитета по урану, созданного Рузвельтом.

– Как вам отчет MAUD? – спросил его Марк.

– Какой отчет?

– Мы послали вам итоговый отчет дипломатической почтой еще в начале июля!

– Ну… я просмотрел его. Да вы не волнуйтесь, я запер его в сейфе!