Рукотворное море

У первой избы на ступеньках сидел бритоголовый человек в грубых ботинках с обмотками из парусины. Рядом с ним лежала котомка. У бараков возились черные щенки, большая с добродушной мордой собака смотрела на них и повиливала мокрым хвостом. По левую сторону была лесосека. За пнями и мелким кустарником виднелись какие-то насыпи, вокруг которых копошились люди и двигалось множество лошадей, запряженных в таратайки.

Ванька подошел к бритоголовому и сел рядом.

— Не знаешь, где тут на работу берут? — робко спросил он.

— Брали их… Я вот тут второй день торчу. В конторе говорят работы нет, а тут жучки ходят — предлагают. Поставь, говорят, полбанки — в артель возьмем.

— А тебе — не на что?

— Одно дело — не на что, а другое — я сам не хочу. Нет такого права полбанки требовать.

Так они сидели и разговаривали. Ванька узнал, что фамилия бритоголового Шатунов. Он был гораздо старше Ваньки, но говорил с ним просто и незаносчиво, и это понравилось Ваньке. Шатунов спросил, где Ванькина котомка с харчами, и посмеялся, что Ванька с собой ничего не взял. Ваньку это не беспокоило. Лишь бы на работу взяли. Ему очень хотелось, чтобы его взяли на работу. У него было такое чувство, что всю свою жизнь он только и стремился к этому.

И когда Шатунов предложил наниматься на пару, Ванька обрадовался. Но только как? На полбанки у него ведь тоже не было.

— И не надо, — сказал Шатунов, — чудак человек, мы без этого обойдемся. Тут заведующий есть, он вроде обещал взять.

…Уже была пробита шахта Уралмедь, начатая еще Демидовыми. Теперь вели вскрышные работы на Серном руднике. Начата вскрыша была так: приехал управляющий трестом, человек не молодой, но тщеславный, ковырнул ногой землю и сказал:

— Вскрывайте.

В то время еще существовало жреческое отношение к горному делу.

Через месяц на месте, указанном им, закопошились люди, и десятки маленьких лошадок с длинной, как у собак, шерстью повезли породу в одноосных таратайках.

В том, что на указанном месте действительно оказался колчедан, не было ничего удивительного. Разведочные партии нащупали здесь месторождение.

Из крестьянских сел, деревень, и городов, с котомками, в которых лежали харчи на шесть суток, собирались на рудник всевозможные люди. Были тут и старатели, которым не пофартило, и крестьяне, у которых почему-либо не уродился или пропал хлеб, были кулаки, желающие избежать государственного обложения, были уволенные с заводов и просто пьяницы-бродяги. Они себя так и называли — котомошники. Те, у кого были лошади, приезжали с семьями на своих таратайках. Те, у кого лошадей не было, присоединялись к приятелю, имеющему тягло. Так составлялись артели. В артели было человек десять — двенадцать. И все почти — из земляков. И только артель Ивана Мысова была сборная, в нее входили самые отъявленные проходимцы и дебоширы. Сам Мысов, огромный рыжебородый мужик, пришел с Туринских рудников. Почему он ушел оттуда, Мысов скрывал, и видно было, что к этому были основательные причины. Среди артельщиков Мысов сумел занять особое положение. По сути дела, на руднике не было фигуры более значительной, чем он. Сам Мысов почти не работал, члены его артели работали и за себя, и за него и зарабатывали лучше всех на руднике. Об этом Мысов умел позаботиться.

Ванька Коровин и Шатунов сидели на ступеньках и грелись на солнце. Заведующий все еще спал. Шатунов молчал. Ванька не прочь был бы расспросить, какая работа может им попасться, но стеснялся.

В избе скрипнули полы, хлопнула дверь, и на крыльцо вышел мужчина с измятым красным лицом. Один ус у него был черный, другой — совершенно седой. На вид ему было лет около пятидесяти. Шатунов встал, за ним поднялся Ванька и снял шапку:

— Так как же, товарищ Кошкарев? — спросил Шатунов.

Заведующий потянулся, зевнул.

— Ты еще здесь? — удивленно сказал он. — Да ты, я вижу, шустрый.

Он положил левую руку на плечо Шатунову, а правой взял его за подбородок, как ребенка. Взгляд у заведующего был добрый и немного насмешливый.

— Не возвращаться же мне назад, — сказал Шатунов, — ведь я пешком перся.

— Ну, это не резон. Ты — дядя вострый и назад можешь, — но тут Кошкарев задумался, поскреб небритую щеку и промычал: — Куда же тебя взять?

— Нас теперь двое, — сказал Шатунов и показал на Ваньку.

Кошкарев всплеснул руками и рассмеялся.

— Откуда ты его взял? Ай-я-яй! Вас еще целая артель наберется! — И, покачивая головой, он вынул из кармана блокнот и написал записку. — Техника Уткина найдешь. Тут на вас двоих. Он устроит.

Кошкарев сошел с крыльца, закричал страшным голосом на собаку, отчего та испуганно поджала хвост, затем подозвал ее, присев на корточки, погладил и, насвистывая, вразвалку направился к шахте.

Шатунов насмешливо посмотрел ему вслед и сказал:

— Вот мы и без водки обошлись.