Руководство джентльмена по пороку и добродетели

– Не хотите остаться с нами? Нам не хватает корабельного хирурга. Предыдущий в конце зимы помер от гангрены.

– Какая злая ирония судьбы, – отвечаю я.

Фелисити смеется, хотя Сципион как будто серьезен.

– Хорошая шутка.

– Я не нарочно, – уверяет он.

– Ваша команда действительно готова взять на борт женщину? Это будет неудобно и мне, и им.

– В море ходит множество женщин. Моя матушка в юности обплыла со своим отцом все африканское побережье. Или вот слыхали про Грейс О’Мэлли? А у Калико Джека на борту было целых две дамы!

– И обеих повесили бы вместе с ним, если бы они не пошли на сделку с правосудием, – договаривает Фелисити. – Знаю эту историю.

– Зато вы пошли на сделку с нами, и, если выполните свою часть, недолго нам осталось быть пиратами. И вас не повесят.

Фелисити снова смеется.

– Ну какой из меня хирург? Я нигде не училась.

– Научитесь.

– Ага, на вас и команде.

– Постараемся зарабатывать побольше ранений, чтобы вы учились быстрее.

У Фелисити на лице написано чистейшее изумление. Нечасто я это вижу. Тревожный знак. Вместо ответа она встает.

– Пора готовить завтрак.

Сципион тоже поднимается и тенью следует за ней в кухню.

– Хотя бы подумайте о моем предложении, мисс Монтегю, – доносится до меня его голос. – У вас есть время до Англии. Парни ни на что не годятся, но вас я бы взял.

Услышав, что мы все-таки едем домой, я бы картинно уронил лицо в ладони, если бы совсем недавно не расстался с добрым куском этого самого лица. Не знаю уж, какого конца всех наших приключений я ожидал, но точно не возвращения к отцу. Или ожидал, но не так скоро. Что теперь будет с Перси? Поедет он с нами или все равно отбудет в бедлам? С Венеции мы с ним были почти неразлучны, но либо мне было слишком плохо, либо рядом вертелся кто-то еще, и мы не успели даже толком поговорить.

Пока Сципион и Фелисити занимаются завтраком, я сажусь на терракотовую ступеньку выходящего во двор крыльца. В моем ранении есть одно несомненное преимущество: я временно освобожден ото всех хозяйственных дел. В открытое окно долетает тихий разговор: сперва Сципион и Фелисити перебрасываются байками про женщин-пиратов, потом раздается и голос Перси. Сципион пересказывает ему то же, что сказал нам: что они скоро отплывают.

Мое сердце принимается колотиться.

За спиной раздаются шаги, я отодвигаюсь с дороги. Это Перси, полураздетый и лохматый со сна.

– Доброе утро, дорогой, – здороваюсь я. Он падает рядом, запуская пальцы босых ног в пробивающиеся меж камнями травинки. – Эй, с этой стороны не садись. Ничего не слышно.

От этих слов, сказанных вслух, внутри лопается сосуд с горечью. Интересно, я когда-нибудь привыкну, что с одного бока раздается только монотонный свист, а нормально разобрать можно только разговор лицом к лицу? Фелисити говорит, что рано или поздно это станет чем-то обыденным. А еще она постоянно пугает меня, подкрадываясь со стороны, где нет уха.

– Забыл. Прости. – Перси соскальзывает со ступеньки и садится передо мной, подтянув колени к груди и обняв их руками.

Страшно хочется почесать изуродованную сторону лица. Оказывается, как только проходит постоянная боль, ожоги начинают дьявольски чесаться.

– Не трогай, – напоминает Перси.

– Я не трогаю!

– Но ты об этом подумал.

Я сажусь на ладони. Хочу еще для пущего эффекта сморщить нос, но боюсь помереть от боли.

– Эх, и сложно мне теперь будет найти любовь.

– Может, и не сложно.

– Первые шаги точно станут куда тяжелее. Придется полагаться только на красноречие. Слава небесам, хоть ямочки на щеках на месте.

– Слава небесам. Больше-то в тебе ничего хорошего нет. Кстати, откуда ты знаешь, как теперь выглядишь? Ты же не смотрелся в зеркало.

– У меня предчувствие. Кроме того, это моя голова, и я чувствую, как она превращается в один огромный уродливый шрам, который будет очень сложно не заметить.

– Неправда.

– Что именно неправда?

– Не вижу ничего уродливого. – Я было отворачиваюсь, но Перси ловит мой подбородок ладонью и приподнимает мне голову. Солнце гладит кожу, будто еще одна ладонь, сплетенная с пальцами Перси. Он ведет пальцем вдоль моей скулы и широко улыбается, чуть склонив голову набок. – Ты все еще красавец.

В кухне стучит по камню упавшее жестяное блюдо, и мы с Перси вздрагиваем. Он убирает руку от моего лица.

– Ты как, выдержишь небольшую прогулку?

С тех пор как расстался с ухом, хожу я весьма нетвердо. Вроде бы это связано, но только Фелисити понимает почему.

– Попробую, только пойдем медленно. Куда бы нам направиться?

– Есть у меня одна идея. Доверься мне.

– Я тебе верю, – отвечаю я. Перси ставит меня на ноги и ведет за руку.

Мы проходим через город к обрыву и спускаемся по узкой горной тропке к берегу. Всю дорогу мы почти не разговариваем, только добродушно ругаемся на тропку, предвкушая тяготы обратного пути. Я стараюсь идти справа от Перси, он держит ладонь вблизи моего локтя, не прикасаясь к коже, готовый подхватить меня, если я упаду.