Румия

За столом Сашка не знал, куда девать руки. Он то водил пальцем по красной бархатной скатерти, то сжимал кулаки, то скрещивал пальцы. Потом прятал их под стол, теребил шелковую бахрому. Сашка боялся глянуть в зал. Ему казалось, что все смотрят только на него. Он ерзал на стуле и не слушал доклад.

Наконец директор школы кончил говорить. Все захлопали в ладоши.

Занавес закрыли. Члены президиума убрали со сцены столы. Сашка еще больше разволновался. Сейчас начнется концерт, и все услышат его, Сашкины, стихи.

Качанов не выходил в зал. За кулисы доносились аплодисменты, песни, смех. Сашка, заткнув пальцем уши, повторял уже в который раз строчки. Больше всего он боялся сбиться, что-нибудь напутать. Тогда хоть прыгай со второго этажа от стыда.

Вдруг Сашка услышал свою фамилию. Он бросился к сцене. Но это был еще не его номер. Спирочкин неестественно громко объявлял:

— Токарно-винторезные частушки. Музыка Михаила Потапыча Потапенко. Вот он.

Мишка встал, неловко поклонился.

— Слова Александра… Отчества не знаю. Короче, сочинил частушки Качанов. Он за кулисами. А петь буду я. Вот я.

По залу прокатился легкий смешок.

Мишка растянул гармонь, а Спирочкин, задрав голову, точно так, как делал он это в вагонах, запел:

Стоит Мишка у станка,
Мишку точит грусть-тоска,
Ой, Мишаня, не ленись,
Туды-сюды повернись,
Жик-жик.

После каждого куплета Спирочкина награждали дружными аплодисментами. А он, воодушевившись, продолжал:

Есть у нас и простачок,
Он дрожит за пятачок.
Так ли это? Точно так.
Не такой уж он простак.
Жик-жик.

Качанов не слушал частушки. Он знал их наизусть. Сашка волновался. Сейчас ему самому придется декламировать стихи. Вот и номер объявили. Сашка деревянной походкой вышел на сцену, глотнул воздуху и торжественно заговорил:

Над миром
                 весенние зори,
Все ярче солнечный луч.
Я в день Первомая
                             славлю
Молот и ключ!

После каждой строчки Сашка рубил кулаком воздух.

Я тоже частица класса,
Того, что всегда могуч.
Я в день Первомая
                            славлю
Молот и ключ!

Не ахти какие это были стихи. Знал об этом и Сашка. Но громкие аплодисменты и крики с задних рядов: «Здорово! Молодец!» — ободрили его. Качанов скрылся за кулисами и просидел там до окончания концерта. Вышел, когда в зале раздвигали стулья.

Из хрипловатого репродуктора доносился вальс. На свободном пятачке кружились девочки.

Сашка боком протиснулся в угол и уселся за колонной. Вальс он танцевать, конечно, не умел. Да и не только он. Танцевали хозяева, а ремесленники кучками собирались по углам, играли в «тумаки».

Сашка наблюдал за танцующими, искал глазами Иринку. Вот мелькнула ее голова. С кем это она? С Игорем! Иринка смеялась. Светло-голубое платье развевалось как от сильного ветра.

Разве можно сейчас к ней подступиться! Брятов один из всех ремесленников танцевать умеет. А Сашка?..

«Ну и пусть, — обиделся неизвестно почему Качанов. — Конечно, он и танцевать может, и медаль у него, а я уж…» Сашка еще раз взглянул на Иринку. Глаза их на миг встретились, но Игорь повернул ее так, что она оказалась к Сашке спиной. Задевая танцующих, Сашка поспешил из зала.

— Ты куда?

Сашка быстро оглянулся. У дверей зала стояла Иринка. В руках у нее был розовый шар. Она пыталась схватить шар губами и вопросительно поглядывала на Сашку.

А Качанов смотрел на нее и удивлялся. Почему у него возникает робость перед этой девчонкой?

— Пришел на бал, а сам бежать?

— А что мне делать? — опустил голову Сашка. — Я танцевать не умею.

— Дело нехитрое. Идем!

— Засмеют.

— Испугался?

— Эх, была не была! — Сашка решительно махнул головой и подал Иринке руку. — Только, чур, за туфли не отвечаю.

— Я тоже умею на ноги наступать.

Весело гремела полька.

Наконец-то уроки Лидии Петровны пригодились. Ребята танцевали. Правда, чаще друг с другом. Девочек приглашать они еще стеснялись. Спирочкин танцевал с Мишкой. Он то и дело наступал другу на ботинки и что-то шептал. Увидев Сашку, Спирочкин умолк и только улыбался загадочно, поглядывая то на Сашку, то на Иринку.

«Что-то задумал Помидор, — забеспокоился Сашка. Интересно — что?»

А вот что. Вечером распоряжалась Серафима Львовна. Когда умолкла музыка, она захлопала в ладоши и громко крикнула:

— Сейчас разыграем призы. Кто желает спеть, станцевать, прочитать стихи?

И в этот самый момент в репродукторе что-то захрипело, щелкнуло и мальчишеский голос объявил:

— Прослушайте стихи нашего знаменитого поэта Александра Качанова. Называются «Весна». Стихи посвящены букве «И».

Присутствующие в зале с ехидными улыбочками переводили взгляды с Иринки на Сашку.