Румынские мифы. От вырколаков и фараонок до Мумы Пэдурий и Дракулы

Но есть и другие мнения. Этнолог Ромулус Вулкэнеску подводит читателя к выводу, что Фэт-Фрумос — антропоморфная ипостась солнца, а потому вполне допустимо предположить, что на становление этого образа повлиял митраизм, завезенный в Дакию легионерами в ходе ее покорения и присоединения к Римской империи (на территории современной Румынии сохранилось некоторое количество древних святилищ Митры). В качестве прообразов и эталонов, повлиявших на нашего героя, упоминаются также культы Фракийского всадника и святого Георгия (поражающего, как мы помним, змея — в румынской сказочной интерпретации балаура). Солнечная природа Фэт-Фрумоса проявляется даже в описании облика: нередко на груди воителя сияет солнечный диск, а на плечах — звезды; да и кудри у него, если следовать канону, золотые. Один из вариантов истолкования термина făt-frumos предполагает, что в его основе лежит имя Фаэтон — а так звали, как мы помним, сына древнегреческого бога солнца Гелиоса[18]. Впрочем, у этой версии мало сторонников; большинство скорее согласится с тем, что «фэт» (от латинского foetus — «эмбрион, нерожденное дитя») — так называемый апеллятив, подчеркивающий необыкновенные качества ребенка и его героическую участь, или же с тем, что на самом деле «фэт-фрумос» — имя нарицательное, которое по-русски точнее всего передать как «добрый молодец».

Румынская почтовая марка с изображением Фэт-Фрумоса

Wikimedia Commons

Интересно, что среди атрибутов Фэт-Фрумоса — в целом довольно типичных, включающих блистающий меч, волшебного коня и сокола-посланника, — есть один не очень-то распространенный в стане героев-воителей: волшебный флуер, то есть пастушеская дудочка. Герой, играющий на флуере, вынуждает вновь вспомнить о древнегреческих мифах, где было немало прекрасных музыкантов и просто ценителей музыки: Аполлон, Дионис, Орфей, Пан… Последний, кстати, своей игрой зачаровывал дриад, нимф и менад, а Фэт-Фрумос так же поступает с иеле, их дальними родственницами. Таким образом, его доблесть не ограничивается воинскими подвигами.

Главный женский архетип: Иляна Косынзяна

Иляна Косынзяна — еще один широко известный персонаж румынских сказок, который, как и Фэт-Фрумос, может показаться простым, но таит в себе немало секретов и загадок, в том числе неразгаданных. Она зына (даже если об этом не говорится напрямую), волшебница и вещунья поразительной красоты: «очи ее сияют, тело ее из моря, одежды — из цветов». «Тело из моря» трудно истолковать как-то иначе, нежели с отсылкой к Афродите Пенорожденной; устойчивая связь Иляны с цветами (помимо одежд есть еще цветы, вплетенные в косы, а также распускающиеся там, где она прошла, — но последнее свойственно, как мы теперь знаем, очень многим зынам) наводит на мысли о Флоре, а тот факт, что живет она со своими сестрами или подругами, без мужчин, отчетливо напоминает царство амазонок. Как уже было сказано в первой главе, корни румынской мифологии уходят отчасти в греко-римский субстрат, поэтому таким совпадениям вряд ли стоит удивляться.

Формально Иляна представляет собой любовный интерес Фэт-Фрумоса, она его похищенная невеста или волшебная помощница, которую он встречает в потустороннем мире. Ее функция в сюжете — в лучшем случае вспомогательная, нередко она совершенно пассивный персонаж. Однако это не значит, что образ Иляны лишен любопытных нюансов.

Прежде всего, возлюбленную героя могут звать по-разному: иногда она не Иляна Косынзяна, а Яна Сынзяна, Иляна Сымзяна, Кира Киралина, Иния Диния и т. д. Влияет ли имя на ее роль в повествовании? В сюжетном смысле нет, однако некоторые авторы предпочитают копнуть поглубже.

Так, например, в сказке «Дитя судьбы и Иния Диния» эквивалент Иляны Косынзяны живет в монастыре Калу-Гастру (возможно, сильно искаженное греческое καλό καστρο — «красивая крепость») вместе с двенадцатью девушками, которые весьма напоминают весталок. Она умеет летать и в целом похожа как минимум на волшебницу Цирцею или средневековых фей вроде Морганы или Мелюзины, а как максимум — на богиню, уже упомянутую Диану и слившуюся с ней Бендиду или Афродиту, Флору, Цереру, Селену…

Виктор Кернбах делит главный женский архетип румынских мифов и сказок надвое: он различает Иляну Косынзяну, условную богиню цветов, хтоническую могущественную волшебницу, и Яну Сымзяну, столь же условную богиню луны. Последнюю он «поселяет» в Черном море, на острове Левка (Змеиный), где, по преданию, для нее был построен храм[19]. Да, действительно: у героини сказок, как правило, устойчивые связи с растительным миром, а у героини баллад, песен и колядок — с луной, однако их имена могут и совпадать. Как бы то ни было, Кернбах называет образ Иляны-Яны «мифическим реликтом времен Римской Дакии»[20], и с этим трудно спорить. Возможно, реликт еще старше, хотя бы в некоторых своих аспектах.