Руна на ладони

Такое нельзя прощать, мелькнуло у неё. Правда, этой мысли не хватало злости. Может, потому, что она боялась повернуться — и увидеть кровавое пятно над сундуком. Отрубленную кисть, лежавшую на крышке…

Пусть не сразу, но Света все же уперлась сжатыми кулаками в живот Ульфа. Напряглась — но руки оборотня держали крепко, не позволяя отдвинуться. Щека была притиснута к его груди.

Ульф её трепыханья словно не заметил. Стоял, задумчиво дыша ей на макушку. И пришлось врезать ему кулаком под ребра.

Только после этого он наконец разжал руки. Но когтистые ладони тут же легли на плечи, сжали, не позволив отодвинуться…

Света замерла, молча глядя ему в лицо. Сказать хотелось многое — но учитывая, как она знает язык, прозвучать это могло комично.

А ей не хотелось, чтобы Ульф сейчас веселился.

— Я дал тебе зелье альвов, чтобы защитить, — заявил наконец он, не отводя от неё взгляда. — Защитить от тебя самой. Ты думаешь, что можешь многое — но не владеешь своим даром. Пока не владеешь, Свейта. Скорее уж, он владеет тобой. Я не буду извиняться. Я поступил так, как должен был поступить. Хочешь уйти от меня? Я отпущу.

И они застыли, глядя друг на друга.

Гад, бессильно подумала Света. Ни прости, ни извини, а сразу в лоб — отпускаю.

***

Или простит, подумал Ульф…

Или простит не сразу. Кожу под гривной не жгло, значит, ничего непоправимого не случилось. Конечно, Свейта ещё не раз это ему припомнит — но он перетерпит.

Зато она цела и невредима. Даже сумела как-то открыть проход прямо к нему. Сама опробовала магию рун, задействовала руну Врат…

Ради меня, мелькнуло у него, пока он смотрел ей в лицо. И Ульф ощутил что-то вроде гордости. Губы дрогнули, изогнулись в легкой усмешке, приоткрыв клыки.

Свейта в ответ сурово свела на переносице рыжеватые брови. Потом потребовала:

— Нордмарк. Торгейр. Говорить.

И Ульф, обрадовавшись тому, что она сама перевела разговор на другое, быстро сказал:

— Да там и рассказывать нечего. Все вышло даже слишком легко. Мы с Торгейром пробрались по тайному ходу в крепость. Захватили Гудбранда и Сигтрюга. Эти двое признались, что убили конунга Олафа…

— Как? — требовательно спросила Свейта.

Рыжие брови разошлись, и взгляд её стал другим — напряженным, внимательным.

Зато теперь нахмурился уже сам Ульф. Заявил, ощутив вдруг странную неуверенность:

— Чтобы убить конунга, Сигтрюг использовал свою магию. Он отвел глаза стражникам из людей — и те не увидели убийц Олафа, когда они прошли мимо них. Сигтрюг и Гудбранд пробрались в опочивальню, задушили конунга, потом вынесли труп…

А следом Ульф смолк.

Ночью, пока Сигтрюг рассказывал об этом — при Торгейре, при ярле Скаллагриме, при стражниках — все казалось достоверным. И связным. Но сейчас в уме у оборотня замелькали вопросы.

Сигтрюг сказал, что они вынесли тело из крепости тайно. По тому же ходу, которым воспользовался Торгейр.

Однако пока в крепости жили темные альвы, в мастерской всегда находился кто-то из них. Изделия темных требуют времени, так что пара горнов оставалась горячей даже ночью… и один из альвов должен был увидеть людей с трупом.

Конечно, Сигтрюг мог отвести глаза и темным. Но оборотни унюхали бы труп конунга и за тысячу шагов — поэтому убийцам пришлось убирать волчью стражу конунга Олафа через наложницу. Бабу, кстати, уже придушили по приказу Торгейра…

Как-то слишком поспешно придушили.

И эти двое тащились по крепости с трупом, рискуя нарваться на одного из волков, который сразу бы все понял. Издалека, по запаху. Надеяться на такую удачу было глупо. В крепости в ту ночь находилось больше сотни оборотней. Но никто ничего не почуял. Удивительное везенье…

А наутро Гуннульф унюхал в опочивальне запах мертвеца. Но свежего запаха Гудбранда и Сигтрюга там не было, иначе старый оборотень сказал бы об этом Ульфу. Может, Олафа все-таки убил кто-то другой?

Гораздо проще было сделать это, пройдя через дыру вроде той, что недавно открыла для него Свейта, вдруг подумал Ульф. И непонятно, почему Сигтрюг с Гудбрандом признались во всем сразу. Даже не под пыткой. Хотя нет, он вроде бы сам их пытал. Но недолго…

— Тело конунга Олафа убийцы бросили в море, — ровно сказал Ульф. — Гудбранда уже казнили. Сигтрюг пока в подземелье — конунг Торгейр хочет узнать у него, какое колдовство использовал племянник Олафа, когда отводил всем глаза. Поместье ярла Хёгни, отца Сигтрюга, теперь принадлежит мне. Я правая рука конунга Торгейра. И с его разрешения я уже отправил один из драккаров конунга в Ульфхольм. Вслед за «Черным волком», с условленным знаком. Мой отец, увидев знак, подтвердил бы, что это весть от меня. Я велел передать — Свейта, я жду тебя в Нордмарке. Возвращайся. Если, конечно, ты меня простила. Если нет, то все равно возвращайся. В Нордмарке ты будешь жить среди людей. И я найду для тебя дом…

Он убрал одну руку с плеча Свейты, коснулся клыка на её груди. Заметил:

— Ты приняла мой дар. Значит, ты все ещё жена оборотня?

Её брови снова сошлись на переносице — и Свейта шлепнула его по руке.

Уже простила, уверенно и счастливо подумал Ульф.

***

Что-то не так, вдруг осознала Света.