Рунная птица Джейр (СИ)

Варнак успел обменяться взглядом с проходящей мимо него Эрин – в глазах девочки были вопрос и тревога. Охотник не успел ответить ей, ободрить или хотя бы подать знак – Ихрам хлопнул его по плечу.

– Пора расплатиться, старый друг, – сказал он, выразительно потерев большой и указательный пальцы.

– Конечно, – Варнак потянулся к кошелю на поясе, но контрабандист его остановил.

– Не здесь, – предложил он. – У меня в каюте.

Варнак пожал плечами, направился за контрабандистом. У входа в рубку Ихрам остановился, сделал приглашающий жест.

– После тебя, друг мой, – сказал он.

Варнак толкнул дверь, шагнул за порог – и будто весь мир обрушился ему на голову.

– Он живой, милорд заклинатель! Живой, сволочь!

– Он может говорить? – Из обморочной пелены вылыло мрачное смуглое лицо, обрамленное седеющей бородкой. – Ты можешь говорить, колдун?

Варнак вздохнул. Сердце у него дико стучало, воздуха не хватало, как при удушье, все тело наполняла боль. Бородатый схватил его пальцами за щеки, сжал, будто клещами.

– Ммммммм, – промычал Варнак.

– Притворяется? – предположил чей-то голос.

– Не думаю, – ответил бородатый. – Слышишь меня, колдун?

– Слы-шу, – с трудом ответил Варнак.

– Отлично, – железные пальцы, впившиеся в щеки, разжались. – Просто замечательно. Проклятый язычник заговорил. Тогда ты сможешь ответить на мои вопросы, колдун. И отвечай без уверток, иначе я снова накрою тебя кармической ловушкой.

– Мммммммааах…

– Дайте ему воды, – приказал бородатый.

Варнак пил жадно, потом закашлялся – вода попала в дыхательное горло. Губы у него были разбиты, и вода отдавала медью. Сильные руки подняли его, встряхнули, усадили на стул. Он был в каюте Ихрама. Смуглый человек встал перед ним, держа руки в кожаных перчатках перед собой сжатыми в кулаки. По сторонам от него стояли еще двое. Один из них держал в руках меч Варнака.

– Ты понял, кто я такой? – спросил он.

Варнак замотал головой. Говорить не было сил.

– Я Рувим Этардан, заклинатель Братства. А ты Варнак, колдун из Кревелога. Братство давно искало тебя, и вот, наконец, ты у нас в руках.

Филактерия, подумал Варнак. Ихрам завел меня в ловушку. Все пропало. Ааааах!

– Чего мычишь, колдун? – Этардан схватил Варнака за волосы, поднял голову охотника. – Посмотри мне в глаза!

– Чего… ты хочешь? – прохрипел Варнак.

– Больно? Кармическая ловушка причиняет большую боль, но истинные муки ты испытаешь, когда будешь гореть в очистительном пламени костра, колдун!

– Оставь… меня.

– Не раньше, чем ты назовешь мне имена своих сообщников. В Кревелоге тебя видели с женщиной – кто она?

Не дождешься, подумал Варнак. Кайлани я тебе не выдам, даже не мечтай…

– Кто эта женщина?

– У меня… нет женщины.

– Лжешь, колдун. В Златограде ты был с женщиной, а в Патар отправился один. Где ты ее оставил?

– Это… была шлюха, – Варнак поднял глаза на заклинателя и попытался улыбнуться. – Я спал с ней… за деньги. Иди к демонам, Серый.

– А эти сиды – кто они?

– Просто… сироты. Я купил их.

– Ложь. Я чувствую, что ты лжешь.

– Тогда вели перевернуть меня… на живот. Так тебе будет удобнее поцеловать меня в задницу.

– Упорный! – Инквизитор криво усмехнулся. – Но я знаю, как развязать тебе язык. Сейчас я прикажу привести сидов, которых ты притащил с собой, и мы будем их пытать. У меня с собой хороший палач. Ты насладишься их мучениями и, может быть, это зрелище сделает тебя сговорчивее.

Гнида, подумал Варнак. Как сказал, так и сделает. Будет пытать детей, пока не запытает до смерти.

– Не было… женщины, – ответил он.

– Понимаю, – инквизитор усмехнулся еще отвратнее. – Тебе хочется посмотреть, как будут разделывать эту сидку. Она хорошенькая, верно. Ты ведь купил ее ради греховных забав. А может, и мальчика тоже. Сидские юноши нежны и грациозны не меньше сидских женщин. Любой испытает возбуждение, наблюдая за их муками.

– Больной…. Ублюдок.

– Говори, колдун! Говори быстрее, мое терпение на исходе.

– Не было никакой женщины.

– Ладно, попробуем по-другому, – ответил Этардан. – Пытать тебя дальше не имеет смысла, можешь сдохнуть и ничего не сказать. И этих остроухих недочеловеков тебе не жаль, это ясно. У нас впереди четыре дня плавания до Патара. Посидишь пока в трюме. Мы еще побеседуем с тобой, язычник, и я, клянусь богом, заставлю тебя говорить!

Булка лежала на столе – еще теплая, ароматная, с восхитительной румяной корочкой, глазированной яичным желтком. За последние дни он съел столько таких булочек, сколько не ел за всю свою жизнь.