Руны Вещего Олега

– Эх, много ковать ему нужно, чтобы приданое наковать! – со смехом воскликнул шустрый Скоморох. – У них с Серпике всё девчата рождались, знакомец из Приладожья, которого я как-то в Киев встретил, рёк, что у Силы уже пятеро дочек на то время было!

– Э, – махнул рукой Ерофей-старший, – так он уже, наверное, давно внучкам приданое куёт!

Изведыватели дружно заулыбались.

– Что ж, – молвил князь, – как говорится, податливого ему железа да добрых скреп. А нам надобно решить, как к лукавой и скользкой, что рыба угорь, Визанщине подобраться. Мысль твоя, Скоморох, как всегда здравая, потому отправим купца с работниками и охраной малой в Таврику.

Быстрый изведыватель засиял довольными очами, а потом напыжился, напустив на себя деланной важности, и с расстановкой молвил:

– Наконец-то и я до купца дослужился, а кто в работниках у меня будет, ты, Молчун?

Ольг чуть улыбнулся.

– На купца, брат Скоморох, ты ростом не вышел, он представительней должен выглядеть, потому купцом на сей раз Молчуну быть, а ты ему надёжная опора и помощь во всех торговых и прочих делах.

– Да что ж такое, – шутливо возмутился Скоморох, – я снова в работниках, когда уже до купца дослужусь, вот беда: сума, что дыра, что положишь – не возьмёшь! Ну, хоть Ерофеича мне в помощники дайте, что ли, страсть как покомандовать хочется, а некем!

– Риск велик в таком походе, молод ещё Ерофеич, – молвил князь, но в голосе его чуткие изведыватели уловили лёгкое сомнение.

– Княже, – вставая, молвил Ерофей старший, – дозволь сыну в сей поход с нами отправиться, ему испытание воинское пройти надо, вот пусть и будет проверен в деле. – Ерофей приложил к сердцу десницу и поклонился в знак особой просьбы. Князь задумался, переводя взгляд с одного на другого из своих сподвижников, потом что-то решив про себя, молвил:

– Ну, брат Скоморох, ты нынче не простым работником отправишься, а старшим, сам Ерофей Ерофеич у тебя в помощниках будет! – заключил в тон весёлому изведывателю Ольг. – А ты, Ерофей, старшим охоронцем пойдёшь. Подбери себе, кроме наших воев, ещё кого, чтоб дорогу знали, опять же с порядками на торжищах греческих знакомы были. Сегодня думайте, решайте, что и как лепше сделать, а завтра уже подготовкой к походу займитесь.

Тщательно готовился к отплытию небольшой караван. На торжище и в княжеской кладовой выбирал купец Молчан, – так его назвали для посторонних на время похода, – меха для торга, в которых был добрым знатоком, как и большинство выходцев из полночных земель. А также воск, верви прочные, да кожи выделанные. Одетые в простую одёжку Скоморох и Ерофей Ерофеич помогали ему, перетаскивая в свою камору товар, а когда выдавалась свободная минута, шли на торжище и за небольшую плату помогали греческим купцам, запоминая их имена, повадки, откуда пришли в Киев. Оставаясь наедине, старались говорить только греческой речью. Ерофей-старший был занят охоронцами-проводниками, долго присматриваясь к каждому, кого наметил взять с собой.

* * *

– Послушай, купец, – возмущённо подступил к Молчану хозяин, – чего это твой работник мне судно портит? – Коренастый круглолицый лодейщик с обозначившейся лысиной сердито вертел короткой шеей и пыхтел, будто закипающий котелок на огне.

– Кто ж это из наших работников твою скорлупу от прошлогоднего ореха испортил? – с лукавинкой спросил, вдруг как из-под земли объявившийся Скоморох.

– Скорлупу? – ещё более взвился лодейщик, глядя то на молчаливого купца, то на его говорливого помощника. – А коли моя лодья скорлупа от прошлогоднего ореха, то чего же ты тогда этой скорлупе товар-то свой доверил, старый плут?

– А оттого, брат, Стародым, что лепшего, чем ты, лодейщика, не сыскать во всём Киеве, и человек опять же ты добрый и покладистый, с тобой в походе быть, что мёд хмельной пить: и вкусно, и блажь по телу разливается! – воскликнул вёрткий помощник купца и расхохотался, незаметно подмигнув Молчуну, таким приёмом враз «разрядив» сердитого лодейщика и заставив его растерянно моргать очами некоторое время.

– Дак, это… вы насмехаетесь надо мной, или как?

– Как это насмехаемся, а разве не ты рёк мне, когда по рукам били, что товар свой я лепшему в Киеве лодейщику доверяю, а? – вступил в спор Молчан.

– Ну да, рёк, было дело, – совсем растерялся Стародым. Потом тряхнул головой и снова взялся за своё, но уже не так яро. – Ух, умеете вы, хитрые купцы, голову заморочить. Я ж тебе, Молчан, о чём говорил, что юный твой работник мне судно попортил.

– Ерофеич, что ли? Да быть того не может, а ну, показывай, какого урону он тебе причинил. – Они прошли с рассерженным лодейщиком к мачте.

– Вот, гляди, – Стародым ткнул коротким пальцем в древесину, – видал, как мачту-то мне расковырял твой работник, заладился в неё ножом швырять.

Купец внимательно оглядел повреждения и спокойно молвил:

– Неправда твоя, брат, тут не более одного следа от ножа моего отрока, а чьи остальные, не ведаю, это ты уж сам ищи.

– Как так? – озадачено глянул на купца лодейщик.

– А так, вот этот след от ножа моего Ерофеича, а остальные не его, точно.

– Отчего так решил? – нахмурил брови лодейщик.