Русь и Золотая Орда

А теперь о московском ополчении. Под знаменами Дмитрия Ивановича собралось небывалое число дружинников и ополченцев – около 150 тысяч человек. Конница (20 тысяч дружинников) была сформирована из крещеных татар, перебежавших литовцев и обученных бою в татарском строю русских (Гумилев Л. От Руси до России. С. 162–163). Ополчение, вооруженное копьями, рогатинами, топорами, стекалось со всех удельных княжеств Северо-Восточной Руси. Кроме подручников великого князя (князей ростовского, ярославского, белозерского), мы видим его неизменного соратника Владимира Андреевича Серпуховского, также получившего впоследствии прозвище «Донской», князей оболенского, тарусского, брянского, кашинского, смоленского, моложского, бояр владимирских, суздальских, переславских, костромских, муромских, дмитровских, можайских, звенигородских, угличских. Поддержали великое ополчение два князя литовские – Андрей и Дмитрий Ольгердовичи во главе своих дружин из Полоцка и Брянска, – один из них верно служил великому князю в Пскове, другой – в Переславле. Но не было здесь князей нижегородских и тверских, не было бояр новгородских. Лишь небольшие отряды добровольцев из этих княжеств примкнули к Дмитрию Ивановичу.

15 августа полки земли Русской собрались в Коломне и через пять дней двинулись на запад. При впадении Лопасни в Оку они соединились с полками московскими и серпуховскими. 1 сентября объединенные войска, переправившись через Оку, вступили на Рязанскую землю и к 6 сентября достигли Дона. Здесь их и «приспела» грамота преподобного игумена Сергия Радонежского с благословением.

В ночь с 7 на 8 сентября русские переправились на другой берег Дона, где в полдень на поле Куликовом встретились с наемным войском Мамая. Летописцы говорят, что такой битвы еще не было в истории Руси. По масштабам ее можно было бы сравнить разве что с битвой на Каталаунских полях в 451 году, когда в смертельной схватке сошлись Атилла и римский полководец Аэций, остановивший дальнейшее продвижение гуннов на запад. Против 150 тысяч Дмитрия Донского Мамай выставил свои 200 тысяч. Поначалу счастье улыбнулось Мамаю, но когда он, предвкушая победу, уже мысленно делил ожидавшую его добычу и благодарил своих сподвижников за доблесть, в дело вступил свежий десятитысячный засадный полк под командой князей Владимира Андреевича и Дмитрия Боброк-Волынского. Полк с ходу опрокинул разрозненные «татарские» отряды, преследующие отступающее русское ополчение, и лавиной пошел на ставку Мамая. Только бегство спасло и самозваного хана, и часть его войск. Это была великая победа, но и жертвы ее были великими. Более ста тысяч воинов полегло на поле боя, в том числе четыре князя и тринадцать бояр.

Кто-то говорит, что эта победа пиррова, что не нужно было ввязываться в большую войну с Мамаем. Кто-то, наоборот, пытается убедить, что Москва на поле Куликовом в очередной раз спасла Европу от азиатского завоевателя. Видимо, неправы и те и другие. Истина лежит где-то посередине. Во-первых, воевать с Мамаем было нужно хотя бы для того, чтобы закрепить сам факт появления Русского Народа, для чего так упорно трудились митрополиты Петр, Фиогност, Алексий и потомки Ивана Калиты. На Куликово поле шли московиты, ростовцы, муромцы, ярославцы, а возвращались уже русские, объединенные великой победой в один народ. Не зря же через несколько столетий русский писатель скажет: «Нет ничего святее уз боевого товарищества». Во-вторых, русским была нужна победа. Она вызревала в годы «литовщины», в боях с Арап-шахом, мурзой Бегичем и булгарскими князьями. Эта победа должна была вселить в русских уверенность в свои силы, а потенциальным противникам – уважение и, если хотите, страх – не худший, кстати, превентивный способ обороны. И эти цели были достигнуты. Жаль, не получилось окончательно отказаться от выплаты дани, но удалось защитить Русскую землю от нового Батыева нашествия, от ее захвата и расчленения.

А действительно, что было бы, если бы на Куликовом поле победа досталась Мамаю? Сценариев возможного развития событий несколько. Во-первых, Мамай мог, захватив Москву и другие города Северо-Восточной Руси, создать на их основе собственное государство со своими военными гарнизонами во всех населенных пунктах и генуэзской монополией в торговле и заготовке пушного зверя. В этом случае Русь ожидала бы судьба Балкан, захваченных ханом Аспарухом, или Паннонии, покоренной Атиллой. Другой, более вероятный вариант высказали в качестве догадки летописцы. По их предположению, у Мамая существовала договоренность с Ягайло и Олегом Рязанским о том, что после победы он разделит Русь между Литвой и Рязанью на условиях выплаты повышенной дани. Что бы из этого получилось – неизвестно, хотя вероятность отторжения больших территорий в пользу ориентированной на католический Запад Литвы была весьма реальной.