Русалим. Стихи разных лет

Мы тоже мир. Спасаемый иль адский?
О нас ли плакал праведник Кронштадтский
в Ливадии, держа в руках главу
почившего о Бозе Государя2

?…Сопляк бухой кричит бармену: «Паря,
когда, в натуре, подадут халву?»
Прожектор чает правды, молча шаря;
и чайки почивают на плаву.

Январь – апрель 2006

Сочельник в Ливадии

Орган ливадийский, берущий у моря взаймы
гудение раковин, шорох, волнение, шум,
заблудших избавит на час от тюрьмы и сумы,
даря утешенье взамен растранжиренных сумм.

Светильник горит, и на ёлке – цветные огни.

В сочельник, у края земли, – нужно слушать орган.
С трубою труба говорит, значит, мы не одни.
И пальцем слюнявым листает листы Иоганн.

И, вторящий Баху, возносит из бездны слова

Франц Шуберт безумный – Святую Марию зовёт.
И коль со слезою роняет печаль голова,
то правду тебе говорили про «вечный живот».

Девчонка играет, убрав на затылок пучок

излишних волос; и жужжит в судьбоносной трубе
поломанный клапан – живой громовержец-жучок,
но он не помеха молитве – товарищ в мольбе.

Ни смирны, ни ладана, Господи, нет у меня,

да – кроме любви – за душою и нет ничего…
Сосна италийская тает в окошке, маня
в безснежье, в теплынь, в торжество волшебства, в Рождество.

Сюда мы входили, когда ещё было светло,

а вышли под небо, когда уже стала звезда.
Кто к счастью стремился, тому, говорят, и свезло.
Охрипшие трубы. Так счастье вздыхает, да-да.

14 января 2006 г.

«Этот страх безпримерный в башке суеверной…»

Этот страх безпримерный в башке суеверной,
твоей умной, дурной, переменчивой, верной, —
жадный опыт боязни, тоски, отторженья,
я лечил бы одним – чудом изнеможенья.

Потому что за ним – проступает дорога,

на которой уста произносят два слога,
два почти невесомых, протяжных, похожих,
остающихся, льнущих, ничуть не прохожих.

О, я помню: боящийся – несовершенен

в смелом деле прицельной стрельбы по мишеням.
О, я знаю, что дверь отворяет отвага,
и летает безкрылая белка-летяга.

Плоть поможет? Положим, и плоть нам поможет:

ужас прежний – на ноль, побеждая, помножит,
чтоб отринуть навек злой навет сопромата.
Сочлененье и тренье – завет, не расплата.

Плоть – сквозь плен осязанья и слуха —

прозревая, восходит к подножию духа,
тех прославив, кто в боязной жизни прощальной
льды расплавил телесною лампой паяльной.

24–27.11.05 г., 8.10.06 г.

«Старое норовит потереться о молодое…»