Русалочка

Я обернулся к Свистунько и Мутко. Они стояли, открыв рты и округлив глаза. Никогда им не приходилось видеть такое громкое разоблачение. У меня даже гордость взыграла. Но я тут же утихомирил свой апломб. Что было бы. если бы я ошибся. Меня самого заперли бы в этом подвале, и уж точно не погладили бы по головке. Я, бросив им ключи, велел проверить слова профессора. Оба метнулись выполнять мое распоряжение.

– А теперь профессор, говорите, зачем воровали детей? Они ведь не представляют интерес для ваших экспериментов!

– Я никого не крал! Ни-ко-го! Работал только с добровольцами!

– И как ваши открытия? Успешны?

– Нет. Да. Нет… Они еще не закончены.

– Значит что-то пошло не так?

Профессор опустил голову.

– Ну, говорите же, не тяните!

И Федор Наумович заговорил…

Я кивком головы подозвал майора к столу.

– Пиши протокол! – распорядился я, подвигая ему ручку и лист бумаги.

В дверях показались «посыльные». По их лицам я понял, что в подвале они никого не обнаружили, но явно имели мне что сказать. Я приложил палец к губами, призывая их к молчанию и указал на два допотопных стула у стены. Все расселись и затихли, ожидая сенсации. В образовавшейся тишине голос рассказчика звучал громко и отчетливо.

– Первый блин всегда комом! – начал Прожигалов. – Так получилось и с Колдуновым Олегом Ивановичем! Мелким несуном и воришкой местного завода. Он не представлял особой угрозы ни обществу, ни экономике завода, но был идеальной кандидатурой для моих изысканий. Одинокий, несмотря на наличие жены и дочки, потерянный, несчастный. Не имеющий какого-либо профессионального образования… перебивался с хлеба на воду. А когда завод закрыли, он совсем остался без средств к существованию. Бедолага быстро согласился с моим предложением о сотрудничестве. Я хорошо его кормил, предоставил крышу над головой, и давал немного денег на мелкие расходы. К тому же я содержал его семью. Он был этому несказанно рад. Так что обвинять меня в том, что я его использовал, не имеет смысла. – я скривился: «это еще бабушка надвое сказала. – подумал я. – От безысходности человек бывает готов и не на такое!» – Вначале все шло по плану. – продолжал профессор. – Мужчина посвежел, приободрился, даже читать стал понемножку. Я специально оставлял на видном месте разные безделушки. Но за последнее время ничего не пропало. Эксперимент закончился, не успев начаться. Скучно, неинтересно, банально. И тогда я решил попробовать свои эксперименты с психологическим манипулированием. Суть состояла в том, чтобы воздействовать уже не на одного человека, а на массы, внушая им то, что хотело правительство. – Федор Наумович замолчал, налил в стакан воды, и выпил разом. Немного передохнув продолжил – Но вот здесь все пошло наперекосяк, либо в мои расчеты закралась ошибка, либо «материал» попался не подходящий… Олег Иванович стал проявлять агрессию, и я никак не мог исправить ситуацию. В конце концов мне удалось подавить его животное начало, и я решил отпустить его к семье… И это стало роковой ошибкой. Любящий папа и муж, вернулся домой. Естественно, я прекратил обеспечение семьи. Мое финансирование государством стало настолько скудным, что мне едва хватает на самое необходимое. – он обратил наше внимание на бедную обстановку своего кабинета. – А глава семьи, видя безвыходность положения, не справился с эмоциями и убил единственных родных и близких ему людей. Тогда я решил вернуть его в стены лаборатории, и запереть в подвальной камере. Как ему удалось сбежать, не понимаю!..

– Ну допустим, сыграло на руку не ваше благородство – оградить людей от монстра, а страх, получить реальный срок за свои махинации!

Профессор не ответил. Плечи его поникли, спина ссутулилась. Он как будто стал ниже ростом.

– Я готов исправить свои ошибки, но не знаю как! – пролепетал он.

– Где сейчас можно найти этого, как его, Колдунова? – задал я новый вопрос. – Думайте! От вашего сотрудничества с органами, зависит будущее не только лаборатории, но и личное.

– Я не знаю! – еще тише сказал он.

– Тогда, майор, – обратился я к Ласточкину. – Готовьте наручники!

– Нет! Не надо! – завопил профессор. – Я знаю, кто сможет нам помочь! – он схватил телефон и набрал номер. Руки его дрожали, голос срывался, но он все же сумел взять себя в руки и ровным голосом произнес:

– Слава, ты мне срочно нужен! Приезжай!

– Это еще один ваш «эксперимент»? – спросил я.

Прожигалов только махнул рукой. Я пока не стал настаивать – будет еще время, боялся спугнуть.

Мы затихли в ожидании, которое продлилось около двух часов.

– Как чертовски медленно течет время! – посетовал Мутко и зевнул во весь рот.

– Вся наша работа состоит из ожиданий! – назидательно сказал я. – Главное, не прозевать суть! – лейтенант резко закрыл рот, так что в щелкнули зубы. Все рассмеялись, а он, сконфуженный и пристыженный, покраснел как помидор и отвернулся к окну.

Послышались быстрые шаги по коридору, которые замерли перед самой дверью. Раздался стук.

– Федор Наумович, звали?

– Заходи, Слава, заходи!

В узкую щель отворяемой двери протиснулся щуплый мужичок, неопределенного возраста.