Русалочка должна умереть

Он все еще рассматривал ее накрашенное лицо, когда внезапно появилась темная линия с красной и зеленой иконкой в виде телефонной трубки.

Номер был немецкий, но незнакомый и сердце отчего-то предательски дрогнуло. И он поверил: звонит она.

– Да?! – спросил он хрипло. – Да?.. Алло? Верена?

– Фредерик? – голос был мужской. Спокойный и твердый. – Это Себастьян.

Фредерик качнулся вдруг, с трудом подавив вопрос. Пропавшая дочь, неожиданный звонок Себастьяна.

– Верена тебе звонила? – слегка оживился граф.

– Нет… Что случилось? С ней что-то произошло?

– И да, и нет. У тебя есть время? История очень долгая.

– Она жива? – спросил Фредерик глухим голосом. – Она две недели не была в Интернете.

– Жива, конечно, – странным тоном ответил друг. – Просто она на психе разбила свой телефон, а твой очаровательный брат не стал покупать ей новый… Могу я позвонить тебе с видео? Мне нужно видеть твое лицо.

– Я наберу тебя, как только зайду в свой дом, – бросил епископ. – Минут через десять.

Старые обиды всплыли, как извещение о звонке.

Лицо и голос Себастьяна, когда тот сказал, что исключений он для него не сделает. Просто не может. Что скажут о них в семье?! И Фредерик рассмеялся: ну, надо же. Семья? И это ему говорит Себастьян?

С тех пор они не общались. Фредерик понимал: Себастьян не позвонил бы, если бы речь шла о пустяках.

Так и вышло. Ви разбила не только свой телефон. Она свою жизнь разбила.

Посидев еще несколько минут и переварив новости, Фредерик поднял телефонную трубку, набрал по памяти старый знакомый номер и, глубоко дыша, стал слушать гудки.

– Резиденция Маркуса фон Штрассенберга, – ответил голос с мягким румынским акцентом.

И он едва не расплакался: Мария.

– Можно Маркуса? – спросил он, не в силах сейчас объясняться еще и с ней.

Господи, сколько лет она у них служит?.. Единственная, кто от них не сбежал, когда они на мели сидели. Их с Маркусом нянька. Почти что вторая мать. На том конце трубки всхлипнули. Глубоко вздохнули:

– Фредди? Мальчик мой, это и правда ты?..

Маркус освободился даже быстрей, чем Фредерик сумел успокоить Марию.

Есть люди, которые не меняются, и его брат был именно из таких. Его отсутствия он будто и не заметил.

– Поговорить с Вереной? Фред, ты же знаешь наш договор. Джессика будет в ярости.

– Джессика будет в гипсе недели три, – оборвал он. – И еще год наслаждаться свободой слова под наблюдением психиатров! Позови Ви. Я хочу с ней поговорить.

Маркус пытался юлить, ускользать, взывать к его чувству долга, и Фред пожалел, что не может видеть его лицо. Ему хотелось бы сейчас в него врезать.

– Ты врешь, Маркус. Ее там нет.

Молчание.

– Где она?!

– В Баварии, – буркнул Маркус. – Я отослал ее к Ральфу. Могу я теперь вернуться к работе?

– Ты – хуже Гитлера, Маркус… Тот хотя бы рисовать мог, – выдохнул Фред и оборвал связь в надежде, что сумел зацепить брата за живое.

Она ждала, потом перестала.

– Да? – голос был взволнованный, виноватый.

Ральф был умнее, чем его брат. Возможно, просто смелее. Не прятался ни за горничных, ни за Джесс.

– Она в больнице. Устроила голодовку. Лежит под капельницей, не ест и не пьет.

– Зачем ты забрал ее у Филиппа?!

– Затем, – сразу завелся Ральф, видимо, этот вопрос задевал его за живое. – Она не кукла для секса, мать вашу! Вот зачем!

– Ты, значит, теперь решаешь? Решаешь, где Ви живет и с кем она будет спать?

– Ты отдал ее много лет назад. Мне. Значит, я решаю.

Фредерик рассмеялся.

Горько, но рассмеялся.

Узнав, что Верена крутит шашни с Филиппом, он почти успокоился. Оторвала наследника. Неплохой бросок. Когда он узнал, что дочь отослали к Ральфу, спокойствие смыло взрывной волной: Ральф был другим. Фредерику он никогда особо не нравился. То ли из ревности: Ральф нравился всем женщинам в его доме, начиная от матери и заканчивая Гретой. То ли из неприязни: своего сына Себастьян пристроил за его счет. А когда речь зашла о его дочурке, заговорил о чести Семьи.

Ты отдал ее много лет назад. Мне. Значит, я решаю.

Смотрите-ка!

– Ты уже решил, как долго она протянет на капельницах? – спросил Фред прямо.

И Ральф замешкался.

– Я советовался со своим терапевтом. Она сочла это обычной детской игрой во власть. Мы уходили из дома, мы специально покупали много еды, чтобы она могла спуститься и незаметно что-нибудь взять. И она в самом деле что-то брала. Но она ничего не ела. И не пила.

– Ты спишь с ней?

– Нет! – яростно выдохнул Ральф в трубку. – Я не педофил.

– Да что ты? – холодно спросил Фредерик. – А кто педофил? Я?

Ральф прокашлялся. Наконец-то удалось выдернуть ковер из-под этого щенка.

– Я имел в виду Филиппа, – промямлил он.

– А я – твою дуру-терапевта.

– Она не дура! – возразил Ральф. – Она одна из умнейших женщин, которых я знаю.

– На твоем месте, я бы расширил свой круг знакомств.

Ральф громко выдохнул; теперь уже не такой уверенный и Фредерик мысленно рассмеялся. Как быстро они ломаются, эти несгибаемые молодчики. Стоит только дать им под дых и сделать подножку, они летят наземь. И там лежат.