Русалочка должна умереть

Впервые в жизни, Элизабет поняла, насколько устала. Устала сражаться с миром, просто ради того, чтобы сохранить имя, которое ничего не значило. Семья распадается. Не только ее, но и графская. Так чего ради она старается? Ради Себастьяна? Ради Мартина, для которого граф – как сын? На них все закончится. Филипп никогда не сделает Ви ребенка. И дом достанется племянникам Доминика, которые плодились, как хомяки.

Она посмотрела на Мартина, стоявшего перед ней. Что-то было в этой породе. Нечто особенное, чего в других не найти. И ее правнуки будут расти как Штрассенберги! И будут Штрассенбергами!

– Как только я разберусь с Вереной, сразу же подам на развод, – сказала она и с теплой нежностью улыбнулась, увидев радость в его глазах.

VII Верена.

Вот твой вискарь, идем домой, Цуки!

Посетителей у меня немного.

После того, как я нажаловалась главному на странную женщину, которая выдает себя за лечащего врача, медсестры никого ко мне не впускают.

К вечеру понедельника приходит сам Ральф. Вид у него дерьмовый.

Глаза запали, под ними появились круги. Мне даже жаль его становится в первый миг. Все вспоминается, как мы любили друг друга раньше. Как он нуждался во мне тогда… Как защищал меня… По крайней мере, пытался. Как прижимал к себе промозглыми грозовыми ночами и зарывался лицом в мои волосы, вдыхая запах духов. Тогда я пользовалась Moschino Pink. А он называл их «клубничной жвачкой».

Я жду, что он падет на колени и скажет: «Прости меня, я вел себя, как мудак. Вот твой вискарь, идем домой, Цукерпу!»

– У тебя откажет желудок, – говорит он. – Если уже не отказал.

Я пожимаю плечами. У меня язык как наждак, невзирая на физрастворы из капельницы.

Приходится каждое слово взвешивать.

– Значит, откажет, – говорю я, как следует поразмыслив.

Широко расставив колени, Ральф наклоняется. Его дыхание пахнет мятой и алкоголем. Теперь понятно, почему он так выглядит. Похмелье не щадит никого. Ему самому потребовались годы, чтобы подчинить Джесс. Я же сломала его всего за неделю.

Сегодня пятница, – согласно пышечке-медсестре. Я вернулась в субботу.

– Когда ты была ребенком, – шепчет Ральф мне на ухо, – тетя умоляла меня не привязываться к тебе. Говорила, когда ты вырастешь, ты поймешь, насколько выше меня по происхождению. Поймешь и начнешь стыдиться своей любви. Когда ты выросла, я умирал от боли… Ты тоже не сдохнешь, Ви.

– Запиши это где-нибудь. Используешь в некрологе.

Он вздрогнул и замолчал. Я облизала сухие губы.

– Он должен быть очень классным, чтобы Лизель не отменила твой витамин «Б». На ее звонок Мартин ответит даже из гроба… И твои деньги тебя уже не спасут.

Ральф стиснул зубы.

Витамин «Б» – от слова Beziehung. Знакомства. Витамин «Б» – это волосатая лапа, которая продвигает некоторых по службе. Ральф этот витамин принимает уже давно. Не только Джесси у нас зависимая.

– Тебе это не поможет.

– Зато, навредит тебе.

В нашем клане человек пятьдесят разновозрастных священников. Восемь из них – отборные, холеные, высокопоставленные попы, имеющие связи. Один из них – имеет связи с Лизель. Настолько нежные, что отдал ей свою городскую виллу.

Себастьян едва не спятил, когда узнал. Он эту виллу, можно сказать, уже обставлял в уме. Наверное, место нашел для портрета Цезаря. Но возразить не посмел, хоть и граф. Вот такой он, Мартин. Ральфа он в порошок сотрет.

Мне очень хочется все это ему сказать, но я не могу. Язык и небо похожи на слоеное тесто. И на зубах словно шерсть растет. От слабости мне даже говорить сложно. От такой речи я просто сдохну. Приходится сразу перейти к главному.

– Без меня ты бы сдох в тюрьме. В драке за девственность своей задницы, – пауза; без эмоций. – Я не могу забрать все, что сделала, но ты заплатишь за каждый мой добрый жест. Я не Русалочка, мать твою. Меня скоро хватятся, и ты пожалеешь, что ты не сдох.

Ральф молча краснеет яркими крапивными пятнами. Только губы бледнеют, так яростно он сжал рот. Я закрываю глаза и забираюсь под одеяло.

– Чего ты от меня хочешь?! – говорит он. – Чего вы все от меня хотите, мать вашу?! Чего?!!

Меня клонит в сон, но что-то в его словах заставляет меня проснуться.

– Уважения, – хочу я сказать. – Я хочу уважения. Не больше, но и не меньше…

Но у меня нет ни сил, ни воздуха, ни слюны.

VIII Стелла.

И это – бабушка?..

Ральф стоял у автомата с напитками.

Стоял один, стоял низко опустив голову и надвинув на глаза капюшон. Он выглядел подавленным и усталым. Сперва он еще советовался с ней, но узнав, что Стелла ходила к девочке, обозлился.

– Я доверял тебе! – рявкнул он, сжимая белые, трясущиеся руки. – Считал, что ты в этом разбираешься!

– Мне нужно время, – сказала Стелла. – Нужно время установить контакт.

Ральф рассмеялся, как сумасшедший и крутанулся на месте вокруг собственной оси.

– Контакт? – его голос был таким сладким, словно вместо звуков из горла капал сироп. – Встанешь перед ней и отлижешь, как мне отсасывала?