Русалочка должна умереть

Участок Ральфа и старшего герра Мюллера разделял невысокий белый забор, и Антон легко его перепрыгнул.

– Я думал, мне померещилось. Почему не спишь?

– Решила чуть-чуть повыть на луну. А ты?

– Играл в «Последние дни», а потом выглянул в окошко.

Мы помолчали.

– Я хотела тебя поблагодарить, но не решилась. Твоя девушка и так подозревает меня во всем.

– Она больше не моя девушка, – сказал Антон хмуро.

– Мне очень жаль, – ответила я. – Я бы сказала: давай, я с нею поговорю, но это будет вранье. И она поймет, даже если я себя заставлю.

– Мы с ней уже давно вместе… Сразу после тебя. И мы условились, что никаких тайн. Я хотел знать… неважно, ты со скуки умрешь. А она – про тебя. Про то, что у нас с тобой было. Так что вряд ли она станет слушать.

– Но у нас ничего не было! – напомнила я.

Антон глубоко засунул руки в карманы. Знакомый запах заставил меня напрячься, и я поглубже запахнула вязаный кардиган, пока соски не прокололи футболку.

– Для нее достаточно, что я этого хотел!

– Бож, как много еще ей предстоит узнать… А порно она тебе смотреть разрешает?

– Да, нет конечно! С ума сошла? Она – нормальная девушка! Не как ты!

Я ощутила, как вспыхнули уши. Гнев на Ральфа начал понемногу спадать. Так вот оно как, когда ты стоишь навытяжку перед кем-то, кого хотела и слушаешь, как неисправимо испорчена.

– Пока тебя не было, она как-то там жила с этим. Но стоило ей увидеть тебя вживую, – он коротко повернул голову и посмотрел мне на грудь, – у нее снесло крышу. Ты ведь красивей ее… И у тебя – эти.

– Жаль, что ты этого не видишь.

– Я вижу, – огрызнулся Антон. – Но я не представляю тебя в качестве жены. Я представляю, как я приведу тебя на ужин с партнерами, и все будут пялиться на твои титьки, подкатывать и грызться между собой, как грызлись пацаны на гриль-парти.

Смущенно прокашлявшись, я не возразила. Антон родился стать прокурором. Я только и могла, что признать: виновна. И вспомнить, как была одета в тот день.

– Это непорядочно – спать с тобой, когда я не вижу тебя женой.

Я помолчала. Что я могла сказать?.. Мне даже не сразу вспомнилось, что я не принадлежу себе. Мой муж будет из Штрассенбергов! Антон был слишком в себе уверен. Его уверенность завораживала меня.

– Прости, что скажу это, но твоя беда – это твои деньги. Будь ты бедна, ты была бы счастлива будучи чьей-то содержанкой. Но ты богата и будешь стремиться к первому месту, – закончил он. – Ты слишком агрессивна и доминантна.

Чары спали.

– Я – доминантна?! – шепотом взвизгнула я, толкнув его в грудь ладонью. – Да как ты смеешь?! У меня дома даже прозвище Сахарочек!

– Дома ты наваляла люлей своей же маман, Сахарочек, – парировал Антон. —И спала с отчимом, при живой жене!

– Это не считается! – прошипела я и… поняла, что в самом деле выгляжу агрессивной. – И, раз уж ты вспомнил моего отчима, заметь, я была не на первом месте.

– Если он позволил тебе навалять жене, значит, ты была его главной самкой. Поверь, я знаю, о чем говорю. Я психологию изучаю. Жена – лицо мужчины, любовница – насадка для бедер. И если ты избила его жену… – блеснули зубы и мне почудилось, будто он подмигнул. – Ты была первой.

– Нет, не была. Иначе, здесь бы не оказалась.

– Заметь, – сказал он, ловко меняя тему, – когда доктор Халль попыталась отправить тебя в больницу, Ральф мигом поставил ее на место. Потому что ты для него важней. Ни один парень не позволить напасть на свой Первый номер.

Я горько улыбнулась во тьме. Если бы я была важней, я вообще никогда не попала бы в такой переплет. Но я не стала говорить об этом Антону. И объяснять, почему оказалась здесь.

– Тогда почему ты не остался со своей Свеней. Ты ведь прекрасно знаешь, кто гнал на меня волну.

– Это неправда. Тебя ненавидит не только Свеня. Когда ты приехала, в школе случился психоз.

– Ты мне пытаешься льстить? Или выгораживать свой номер Один? Я знаю, что я красивая, но не настолько красивая, чтобы вся школа на меня ополчилась. Джессика куда красивей меня, но Джессику все вокруг любили. Особенно те, кто ее не знал.

– Я помню Джессику, – не сдался Антон. – Она была красивая, но дело не в красоте. Джессика… ею просто восхищаешься. Такие, как твоя мать, они освещают комнату, когда входят. А ты… у тебя такая аура, что тебя сразу хочется просто трахнуть. Прости, но это правда. И не просто хочется, еще кажется, что ты дашь. Всем кажется. Если бы ты хоть на миг могла побыть пацаном, то поняла бы, почему девки сразу так взъелись. Мой отец говорит, тоже самое было и с твоей бабкой. В смысле ему рассказывал его отец. Валденбергери раньше пользовались услугами нашей адвокатской конторы. Она, наверное, перекрестилась, когда отсюда уехала.

– Она уехала, потому что Хорст Вальденбергер был очень болен.

– И потому, что ее бы тут сожгли на костре, если бы она осталась. Тетки с ума сходили от ревности. Так уж есть… И ты такая же: ты входишь – все возбуждаются.

– И почему в таком случае, я все еще сплю одна? – спросила я и сама услыхала тоску в своем голосе.

– Потому что ты выбираешь тех, кто не может.

– Проблемки на нижних чакрах?

– Порядочность. Что-то слышала?