Русалочка: книга-игра

Она рассердилась. Кричала на отца, дергала его за одежду. Грохнула вазу. Но художник лишь равнодушно взглянул на осколки. Айя смирилась, лишь поделилась печалью с солнечной девочкой. Рыжая веснушчатая подружка сразу присмирела. Взглянула серьезно:

– Да, люди и даже отец не смогут видеть тебя. Я тоже прошла через это.

– И что же теперь? – Айя чертила носком башмака на песке узоры.

– Как хочешь: если будешь учиться, то сможешь стать феей. Захочешь остаться со мной – и мы, как солнечные лучи, все увидим и поспеем.

– Значит, все феи?..

– Да-да, – кивнула солнечная подружка. – И феи, и цветы, и свет – все, что есть радостного в мире, было когда-то детьми на земле.

А теперь выбери себе занятие и имя. И помни: феи почти бессмертны, тебе придется быть феей долгие годы.

– Как хорошо! – воскликнула Айя.

Солнечная девочка погрустнела:

– Жаль, теперь мы редко будем видеться.

– Но я полюбила тебя! – возразила Айя. – Я вовсе не хочу с тобой расставаться.

Оказалось, что у фей, как и у людей, существует свой порядок. У каждой волшебницы есть дворец и мир, о котором фея заботится. То-то был бы разлад, если бы все, к примеру, стали феями цветов? У самого неказистого репейника толпились бы десятки и даже сотни хозяек.

Айе предстояло стать морской феей и поселиться в Голубом замке.

Айя подняла голову, сквозь толщу воды пытаясь отгадать, чем сейчас занята ее солнечная подружка. О своем выборе Айя никогда не жалела: подводный мир и морской народец пришлись фее по душе.

Но рассмотреть не удалось ничего, кроме темной громады океана. Еще где-то точками скользили светящиеся рыбы, а дальше, как ни напрягала глаза Айя, было царство ночи.

– А имя? Скажи свое имя? – спохватилась подруга при расставании.

– Феи всегда так похожи – я боюсь тебя не узнать или с кем-то спутать.

– Ммм... – задумалась фея. И решила оставить свое имя. – Ммм... Айя! – выпалила она, пока не успела передумать.

В голове кружились десятки имен, и при земной жизни она не раз думала о том, как было бы славно, если бы ее звали пышно: Анна-Мария-Ровена или хотя бы Гортензия.

– Что с тобой? – Айя едва успела подхватить пошатнувшуюся подружку. – Что ты?!

– Нет-нет! – жалобно попросила та. – Только не Майя! Всякий знает, что Майя – мираж, пена, морская быль, растаявшая туманом. Фея, назвавшаяся Майей, непременно погибнет. Обернется звездой – и погаснет!

Айя шагнула в беседку, улыбнувшись испугу подруги. Передразнила себя:

– Ммм... Айя! А в самом деле, похоже.

«Глупые страхи! Русалочка Майя – что может грозить принцессе? Пустое» – отмахнулась фея от тревожной мысли и вернулась в центр парка.

Среди танцев и шума морского народца страхи отступили. И Айя успокоилась. Но праздник подходил к концу. Не так азартно играли усталые музыканты. Одна за другой закрывали окна лавки со сладостями. Гости потянулись по домам.

Айя разыскала сестер в шатре предсказательницы. Феи искренне веселились, слушая, как молодая белозубая цыганка, прося позолотить ручку, обещала сестрам женихов и богатство, словно феи в этом нуждались.

Повинуясь внезапному порыву, Айя протянула цыганке повернутую ладонью вверх кисть:

– А мне что предскажешь?

Девушка с прибаутками взяла кисть в обе руки, но внезапно помрачнела и откинула руку Айи:

– Я не буду тебе гадать!

– Почему? – Айя спрятала руку за спину, еще чувствуя прикосновение цыганки. Потребовала: – говори, что ты увидела! Что может случиться?

Цыганка завернулась в цветастый платок, подобрав локоны. Лицо ее было так бледно, что Айя почувствовала дрожь.

– Говори же! – бросила она нетерпеливо.

Медленно, точно читая, цыганка проговорила:

– Все, что случится, уже случилось. Вина твоя – чужая судьба! А об остальном дознаешься после! – и заторопила: – Идите-идите, пора!

Феи, раздосадованные странностями предсказательницы, всю дорогу до Голубого замка гадали, что пророчила цыганка.

– Разозлилась, что не заплатили, – предположила Лона.

– Да все эти ведуны – шарлатаны, – согласно кивнула Флоринда.

– Хи-хи, разобрались!

– Послушай, ты... гусеница!

– Ну, я гусеница, – мохнатый червяк крутанулся на ниточке. – Ну, знала я, цветок завянет. А наставник Крабс сам нуждается в учителе. В жизни не видела существа несноснее, до того у него вздорный и сварливый характер. По секрету скажу: Крабс смотрится только в увеличительное стекло, так он кажется себе значительнее.

Гусеница выпятила брюшко, отчего спинка тут же прогнулась. Схватить интриганку! Но гусеница, нечто учуяв, быстро поднялась повыше и с безопасного расстояния показывала язык.