Руслана. Пересохшие реки, в которых раньше жили русалки

В трапезной находились только приближённые, знавшие, кто такая Руслана. Подобревший от радостной вести Алоис, не стесняясь, посадил девушку рядом с собой на лавку и поставил перед ней тарелку. Она какое-то время неловко оглядывалась, но, поняв, что мало кому интересна, расслабилась.

Из общих фраз стало понятно, что рано утром из прихрамовых темниц сбежали несколько заключённых лазутчиков царской армии. Им помог кто-то из своих, попутно вырезав половину тюремной стражи. По горячим следам поймали всех, включая одного из бывших доверенных командиров. Сейчас его допрашивали.

Темницы находились в нескольких кварталах. Шестерым воинам подали семь лошадей, очевидно, проявив лишнюю инициативу и добавив небольшого коня для Русланы, которая всё время пряталась спиной царевича.

— Ты хоть в седле-то держаться умеешь? — ехидно спросил Ал.

Изначально, он не собирался брать девушку с собой. Зрелище будет неприглядным. Но Руслану задел подобный вопрос. Она ловко запрыгнула на лошадь и взяла поводья. Отец научил её неплохо ездить верхом ещё в детстве.

Получается, она сама напросилась, а Ал не стал говорить, что есть возможность остаться.

Арестантские камеры были тëмными и жуткими. В нос ударил тягучий запах смрада. Сырые помещения, рассчитанные на несколько человек, были забиты под завязку.

Солдаты шли по узкому проходу, а на них сквозь решётки роптали узники. Для порядка охрана била палкой по железным прутьям, от чего темницу наполнял пронзительный лязг.

Наконец, они подошли к одиночной закрытой камере. Пока охранник подбирал ключ, Ал смотрел на девушку в мужском костюме. Ему стало интересно, как она отнесётся к тому, что будет дальше.

Внутри на полу, присыпанном соломой, с цепями на руках и ногах сидел человек. Это был молодой мужчина, но с густой коричневой бородой. От его красной от крови рубашки остались только несколько жалких клочков, изрезанных шипованной плетью.

Царевича пустили первым.

Не скрывая гнева и отвращения, он несколько раз ударил пленника, а только потом начал говорить.

— Надан, хочешь кое-что объяснить? — он достал из кармана кожаный кошель и высыпал золотые монеты на голову заключённого, — почему твоя верность оказалась такой дешёвой? Жалкие сто золотых. Это меньше чем по пять монет за каждого, кого ты убил утром. Тех, кто недавно вытащил твою продажную шкуру из засады.

Алоис за бороду поднял голову пленника, чтобы тот смотрел ему в глаза. Надан оскалился. Он смирился с тем, что скоро умрёт. Распалённого парня это лишь больше разозлило. Ал взмахнул мечом и навершием выбил пару передних зубов узнику. Утром в карауле были двое солдат, на которых Алоис возлагал большие надежды. Почти друзей. Их никто не пощадил, а значит и ему не следует быть милосердным.

Надан сплюнул густую кровь и прохрипел:

— Скоро здесь будет царское войско. Ты просто самозванец. И окажешься в том же пекле, что и я.

По легендам, души преступников оказывались навеки в огненной бездне. И как посмел этот жалкий предатель сравнить их? Алоис поднял меч для повторного удара, но вдруг на его руку бросилась Руслана.

— Не надо! — воскликнула она.

Она была в смятении. Глаза блестели от слëз. Алоис немного отрезвел от такой наглости. Он опустил меч и оглянулся. Его солдаты внимательно смотрели. Елисей, который стоял дальше всех, пытался скрыть смешок за высоким воротом.

Меч вернулся в ножны.

Алоис выволок девушку из камеры, больно сжимая руку чуть выше локтя, у охранника взял связку ключей и сказал своим ждать у выхода.

Воины ушли старым путём, но он повёл Руслану в противоположную сторону: за поворот, к небольшой камере без окон, стены которой были в нескольких раз толще обычных.

— Что ты себе позволяешь? — зло прошипел он, когда они оказались вдвоём в закрытом пространстве.

Руслана не знала, как оправдаться.

Глаза его горели такой злобой, что, казалось, сейчас он изрубит её саму. Он поставил фонарь и подошёл. Руслана попятилась, но упёрлась в стену. Ал склонился и произнёс ледяным голосом:

— Никогда не смей перечить мне при моих людях. Ещё раз так сделаешь, и я тебя убью.

Девушка отвернулась. От страха и обиды всё сжалось в груди. Стена. В блëклом играющем свете проглядывались висящие инструменты. Некоторые Руслана узнала. Тогда, в летнем походном лагере, в проклятом ларце садиста. Она в оцепенении уставилась на пыточные предметы, забыв, как дышать. Воспоминания о настоящем живом кошмаре завладели её телом и разумом.

Алоис заметил это. Его гнев быстро сменился любопытством. Он подошёл к стене и провёл рукой по железкам.

— Узнала что-то?

Руслана пыталась унять дрожь, но не могла. Алоис вспомнил, какой послушной она была, когда испугалась повешенных мертвецов. Даже забыла про планируемый побег.

Он снял с крепления небольшой резак, обычно служивший для отсечения пальцев при допросах. Острый. Чтобы показать насколько, он как бы случайно поранил свой мизинец. Выступила бусинка крови. Он нахмурился и поднес палец к губам, смотря на реакцию больших карих глаз.

Она не плакала, но смотрела не отрываясь, как кролик на удава.