Русло реки

На крыше второй кареты, чуть покачиваясь от ее движения, стояла женщина в зеленой форме с медной кожей и темно-каштановыми волосами, собранными в пышный пучок. Она была невысокой, но вдохнула и закричала так, что мог слышать весь карьер:

— Всем стражам нужно спешиться, кроме одного юного офицера от каждого отряда, — заорала она. — Всадники уведут лошадей и обе кареты на площадь. Мне нужен алькоранский капитан, чтобы обсудить это, — я смотрела на нее, узнала гром голоса, оттенок кожи и густую бахрому на ее сапогах из оленьей кожи. Я смотрела на маму Верана. — Мне нужно, чтобы стражи из Люмена встали в две группы на дороге к дому, — она продолжила, указывая рукой, — а стражи из Сильвервуда — по периметру дома. Почетный караул из Сиприяна и знаменосцы — перегородите улицу. Те, кто не нужен в данный момент, идите на площадь с каретами. Выполнять!

Люди спешили слушаться ее. Сапоги стучали по земле, лошадей уводили. Солдаты в синей форме прошли через калитку, выстроились по сторонам от дороги. Солдаты в зеленом выстроились вдоль стен и вокруг углов.

— Идемте внутрь, — Элоиз указала на дверь. — Так будет проще.

Я крепче сжала Крыса. Я не хотела в дом. Внутри будет теснее, чем во дворе. Роза поехала вперед, поманила Гетти, которая зажала уши ладошками от шума.

— Идем, — она похлопала по своим коленям. — Почему нам не пойти пока что к фонтану? Мы вернемся, когда станет немного тише.

Я посмотрела ей в глаза, пока она поднимала Гетти на колени.

— Не бросай меня, — прошептала я.

Она покачала головой с улыбкой.

— Ты в порядке, Ларк. И будешь в порядке. Мы просто мешаемся. Увидимся позже. И… — она убедилась, что Элоиз ушла в дом, и сказала. — Твоя сестра, кстати, просто чудо. Сложно не будет.

Она поманила остальных, и они ушли плотной группой мимо собравшихся солдат. Вскоре они скрылись за толпой стражей на улице.

— Идем, — Веран потянул меня за локоть. — Когда мы уйдем внутрь, солдаты смогут выстроиться и пропустят наших родителей.

— Веран… — хрипло начала я.

— Прости, — он обвил рукой мою руку. — Я не знал, что будет так.

Все еще сжимая Крыса, я дала ему провести меня в бирюзовую дверь. Дыхание, казалось, двигалось только в горле, не задевало легкие. Я едва заметила комнату внутри — скругленные кирпичные стены, цветные ковры на темной плитке, балки и растения на окнах. Элоиз двигала стулья и взбивала подушки, готовила место к приему прибывших. Я обошла низкую мебель, устремилась к дальней части комнаты, прижалась спиной к стене, словно на меня могли вот-вот напасть. Крыс ерзал в моих руках и скулил.

Снаружи застучали сапоги, дверь открылась. Первыми вошли несколько солдат, встали по углам комнаты. Дальше шла женщина с темно-каштановыми волосами и темно-лиловым пятном на коже левой руки. Веран встретил ее, назвав ректором, и когда за ней вошел мужчина с золотыми волосами, я поняла, что это были Джемма и Кольм — женщина была раньше королевой, в честь нее я назвала свою лошадь, а на карету мужчины я напала месяцы назад. Я украла его деньги и обувь. Я ударила по его лицу рукоятью ножа.

Это был мой дядя.

Они окинули комнату взглядом и увидели меня, прижавшуюся к дальней стене. Борода Кольма дрогнула, и я хотела верить, что это была улыбка, но казалось гримасой. Служанка вошла за ними, и Джемма отвела от меня взгляд, ушла со служанкой в другую дверь, шепчась об угощениях и дополнительных стульях.

Тени играли на полу, вошла женщина, которая была на карете, и двое мужчин — старший с черными волосами, как у Верана, и младший, примерно нашего возраста.

Рот Верана открылся.

— Винс?

Старший мужчина увидел Верана и прошел к нему, изумрудный плащ шуршал за ним. Он обнял Верана, засыпал его быстрыми вопросами. Ответы Верана были приглушены его плечом. Но его мать не пошла к нему сразу же. Она встала рядом с Кольмом и. как и он, смотрела на меня.

На пороге послышался топот.

— Прошу, отойдите… прошу, в сторону, — слуги отпрянули, пропустили еще одну фигуру. Посол, которого я видела в Пасуле. Если все было правдой, а не невозможным сонм длиной в несколько недель, это был мой отец.

Он выглядел ужасно. Его глаза были дикими, и он плакал в Пасуле, но теперь он выглядел измученно и потрепанно. Его коричневая кожа и черные волосы посерели, глаза были мутными. Он посмотрел на меня, едва пересек порог, и застыл, слуги терпеливо ждали на пороге.

Он сглотнул.

— Мойра.

Пламя и пыль, снова это имя. Стоило ожидать этого, но это только усилило ощущение, что все шло не так, и этот миг не был моим. Вот-вот кто-нибудь остановится и скажет: «Погодите, это она?». Кто-нибудь приглядится и скажет: «Нет… это же ошибка?».

Он стряхнул транс и пошел ко мне. Элоиз стала обходить диван, хотела перехватить его и смягчить удар. Я прижалась спиной к стене так сильно, что ощущала неровную поверхность кирпичей сквозь рубашку и жилетку.